Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Керенский объявил в Петрограде военное положение. Но без корпуса Крымова это было совсем не то военное положение, о котором мечтали Корнилов и Савинков. Теперь оно было направлено против правых элементов.

В ночь на 27 августа Керенский потребовал от Временного правительства предоставить ему чрезвычайные полномочия для борьбы с мятежом. Как рассказывал Некрасов, «доклад Керенского произвел на министров ошеломляющее впечатление: требование Керенским чрезвычайных полномочий для борьбы с мятежом не вызвало никаких возражений». Кокошкин заявил, что если Керенский будет диктатором, то он подает в отставку, так как не готов быть «простым исполнителем воли диктатора» 1083 . После чего другие министры подали в отставку, передав полномочия Керенскому. При этом премьер отставку пока не принял, а взял лишь полномочия.

Большинство министров продолжило работать. Кокошкин и Чернов заявили, что уходят из правительства совсем (при этом Чернов активно включился в борьбу против Корнилова через советские структуры). Большинство министров не оспаривало право «свободы рук» Керенского в деле ликвидации выступления Корнилова. На совещаниях премьер сообщал министрам о своих важнейших решениях.

Таким образом, Керенский получил право единолично принимать решения от имени правительства, хотя министры и собирались на совещания во время корниловского кризиса. На совещание 28 августа, вопреки своему решению уйти из правительства, ходил и Кокошкин. Он настаивал, чтобы Керенский передал власть Алексееву.

Сдать власть другому генералу убеждали Керенского и другие либералы, в том числе и Некрасов, что стало одной из причин заката его дружбы с Керенским. Сдача власти Алексееву означала бы победу переворота. Как вспоминала дочь Алексеева о настроениях пожилого генерала, «когда была предложена смена правительства, и папа должен был принять власть на себя, то неужели в этот момент... он бы пошел против Ставки? Никогда. Опять же говорю с его слов, по его рассказам: с уходом Временного правительства и переходом власти в его руки ген. Корнилов остался бы Верховным, и, кто знает, быть может, вся история революции изменила бы свой ход» 1084 . Несмотря на угрожающее положение, которое сложилось для Керенского в этот момент, он не пошел на такую капитуляцию.

29 августа Керенский привлек Алексеева к обороне Петрограда и разрешению кризиса в качестве начальника штаба Верховного главнокомандующего.

30 августа премьер заявил, что не будет включать Некрасова в новый кабинет, и назначил его генерал-губернатором Финляндии. Постмасонская группа распалась, но политика центризма продолжалась, пока во главе правительства стоял ее главный носитель Керенский.

27 августа Некрасов, Прокопович и Никитин написали, а Керенский подписал телеграмму, в которой сообщалось, что Корнилов потребовал себе через Львова всю полноту власти, в результате Временное правительство уполномочило премьера «принять скорые и решительные меры, дабы пресечь все попытки посягнуть на верховную власть в государстве и на заявленные революцией права граждан». Меры принимаются, Корнилову приказывается сдать должность, в Петрограде вводится чрезвычайное положение 1085 . Эта телеграмма была сообщена журналистам - конфликт вышел наружу. Правда, телеграмма не рассылалась до вечера - Савинков после разговора с Корниловым по телеграфу считал, что произошло недоразумение. Но он не ринулся в Зимний, а поехал поужинать. Некрасов же «протестовал против дальнейших оттяжек - указывал, что вся тактика Ставки указывает на полную подготовленность заговора, и каждый час промедления может оказаться роковым, ибо заговорщики, несомненно, не дремлют, а действуют». После возвращения Савинкова Керенский, Некрасов и другие министры еще раз обсудили ситуацию и пришли в выводу, что аргументы Корнилова «не выдерживают критики перед ярким фактом открытого мятежа, определенно подготовленного и планомерно проводимого. Все колебания были оставлены, радиотелеграмма послана» 1086 .

•к**

Как ни в чем не бывало, в полтретьего ночи 27 августа Корнилов сообщил Савинкову, что корпус Крымова сосредоточится к 28 августа и 29-го можно объявлять чрезвычайное положение в Петрограде.

Днем 27 августа Савинков подтвердил Корнилову подлинность телеграммы Керенского об отставке главнокомандующего.

Однако теперь Савинков принялся заметать следы своего участия в организации политического переворота. Он объявил клеветой утверждение Лукомского о том, что вел согласование политических мер с Корниловым от имени Керенского.

Савинков изображал крайнее возмущение действиями Корнилова: «чем бы ни закончилось начатое Вами предприятие, родина наша пострадает безмерно, в действующей армии и в стране прольется кровь тех людей, которые хотят защищать Россию от могущественного врага, фронт обнажится, и победу будет праздновать император Вильгельм». И ведь конфликт, в котором Савинков винил Корнилова, разразился в самое неподходящее время! «В тот день и даже почти в тот час, когда правительство должно было принять этот законопроект, о чем я Вас поставил своевременно по телеграфу, Вам угодно было попытаться продиктовать Вашу единоличную волю народу русскому, и этим Вы взяли на себя ответственность незабываемую. Все попытки мои, длительные и упорные, связать Вас тесной связью с демократией российской, осуществляя именем признанного ее вождя программу, Вами предложенную, не увенчались успехом, смею сказать, не по моей вине, а по Вашей вине» 1087 .

Смысл этой высокопарной речи заключался, конечно, в снятии с себя вины за происходящее. И все же обида за то, что его блестящий план с таким треском проваливается, заставила Савинкова высказаться неосторожно по поводу сути этого плана - провести меры Корнилова именем Керенского. Это - не меры Керенского, но их нужно продавить вопреки воле Керенского. Собственно, это теперь и делал Корнилов с помощью войск, но он не ожидал, что Керенский решится на столь громкий протест против попытки Корнилова посадить его в золотую политическую клетку. А Савинков не ожидал, что «истерика» Керенского последует до того, как корпус Крымова возьмет под контроль Петроград. А там уж можете и протестовать, Александр Федорович, дело сделано.

В итоге своей речи по телеграфу Борис Викторович призвал Лавра Георгиевича «подчиниться Временному правительству, сдать должность и уехать из действующей армии» 1088 .

Корнилова сообщение Савинкова настолько поразило, что он взял получасовой тайм-аут. Затем он напомнил Савинкову (а теперь и сообщил таким образом Керенскому) содержание их разговоров в Ставке, когда планировался удар против «большевиков и Советов», как Корнилов говорил Савинкову о необходимости диктатуры. В итоге Корнилов прямо заявил, что отказывается подчиниться решению, которое, как он считает, принято под давлением Совета, «в составе которого много людей, запятнавших себя изменой и предательством» 1089 .