Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Поэтому проект Чернова похоронили в комиссиях. Но, застопорив по этой причине любое решение земельных отношений, кадеты и центристы лишь раззадорили крестьян, и те двинулись громить и старые помещичьи гнезда, и новые показательные сельхозпредприятия. Эта ситуация склонила Чернова к необходимости «развода» с кадетами в интересах конструктивных реформ.

Чернов пытался обойти бюрократические тромбы Временного правительства, разослав инструкцию земельным комитетам, в соответствии с которой они могли устанавливать контроль над земельными сделками. Кадеты обвиняли Чернова в самоуправстве, но крестьяне принялись осуществлять еще не принятый черновский закон.

Только после июльского социально-политического кризиса, когда кадеты на время покинули правительство и Керенский стал премьером, земельный закон все же 9 июля был принят с поправкой - земельные сделки разрешались, но требовали согласия губернского земельного комитета с утверждением министра земледелия 620 . С такими оговорками закон фактически блокировал земельные махинации. 12 июля Временное правительство разъяснило, что совершенные после 1 марта сделки не будут учитываться при проведении реформ, одобренных

Учредительным собранием. Но это был предел вторжения в отношения собственности, на которое пошло коалиционное правительство в аграрной сфере 621 .

Добившись блокировки земельных сделок, Чернов 20 июля обозначил свои пределы компромисса с земельными собственниками, на который готов был пойти: «Передача земли трудовому народу без выкупа отнюдь не тождественна с отобранием её от земельных собственников без всякого вознаграждения, но вознаграждение это должно лечь на казну, и оно должно пропорционально уменьшаться в зависимости от увеличения размера отчуждаемой земельной собственности» 622 . То есть Чернов готов был в Учредительном собрании согласиться на компенсацию за счет государства изъятия земли у владельцев средних по размерам владений, ущемляя прежде всего собственников больших латифундий.

Дальнейший сдвиг влево означал бы создание однородной демократической (то есть левой, преимущественно социалистической) коалиции, в которой центристская группа Керенского - Некрасова теряла бы господствующие позиции. В партиях эсеров и меньшевиков обострилась борьба между сторонниками «постмасонского» центристского, социал-либерального курса и теми, кто осознал необходимость более глубоких социальных преобразований, проводимых с помощью массовых демократических организаций, включая Советы.

Политика сдерживания преобразований кандалами повисла на Российской революции. Кризис нарастал. С одной стороны - попавшие в тяжелое положение рабочие и мечтавшие о мире солдаты во главе с большевиками и анархистами. С другой стороны - офицерство и цензовые слои во главе с генералом Корниловым.

Керенскому и его единомышленникам все сложнее становилось балансировать между давящими друг на друга социально-политическими пластами. В этой борьбе старые масонские связи уже не могли помочь, и приходилось рассчитывать на искусство политического маневрирования и манипулирования.

Считалось, что представители социалистических партий и так представляют во власти «демократию». Но массы на улицах могли признать министров своими, лишь если те начнут действовать в интересах трудящихся классов.

Перед меньшевиками встала сложная задача - как совместить их участие в правительстве с прежними теоретическими догматами. Входить в правительство вместе с буржуазией и даже с крестьянством -многократно осужденный мильеранизм. Но еще страшнее - брать власть самим. В большинстве своем меньшевики продолжали считать, что захватить власть у буржуазии, воспользовавшись «минутным» соотношением сил, - значит вызвать катастрофу, срыв продвижения к социализму. Рабочее правительство будет легко разгромлено, и восторжествует реакция.

Выступая накануне майской конференции РСДРП и вхождения социалистов в правительство, П. Б. Аксельрод утверждал: «Вредно требовать низложения буржуазного правительства, так как пролетариат при данных условиях не может справиться с задачей управления страной... Тактика, повелительно диктуемая пролетариату условиями момента, должна основываться на поддержке Временного правительства и одновременном широком участии представителей пролетариата во всех отраслях общественной и государственной деятельности... Эта работа может носить оппозиционный характер, но, повторяю это и особо подчеркиваю, лишь в пределах, определяемых буржуазным характером революции» 623 .

Но одно дело - признавать буржуазные задачи революции, а другое дело - вступать в союз с «буржуазией». Влиятельные меньшевики некоторое время отрицали союз даже с крестьянством. Они воспринимали крестьянство как мелкую буржуазию, объективно враждебную «пролетарскому» социализму и тяготеющую к собственно буржуазии - гегемону нынешней революции. Об этом недвусмысленно говорил Ю. О. Мартов, не связанный союзническими обязательствами с крестьянской партией эсеров. Но и он признавал, что именно они станут лидировать в буржуазной революции после того, как революционный потенциал цензовых элементов окажется исчерпанным 624 .

Несмотря на все эти соображения, меньшевики вошли в правительство вместе с кадетами и эсерами. Вхождение в правительство «национального единства» уже опробовали авторитетные западноевропейские коллеги - особенно во время войны. Союз всех конструктивных политических сил казался необходимым ради обороны от внешнего врага. Инициативу в вопросе о вхождении в правительство проявила группа грузинских меньшевиков. Они не были связаны теоретическими построениями, характерными для Мартова и Плеханова, зато в родной Грузии влияние меньшевиков было настолько велико, что они готовились там взять всю полноту власти. Мартову не удалось переломить ситуацию в партии, тем более, что он приехал слишком поздно.

Во власть пошли не теоретики, а прагматики меньшевизма. Одним из них был Матвей Иванович Скобелев. Министерство труда во главе с ним противостояло деятельности фабрично-заводских комитетов. 23-28 августа, на излете своего министерствования Скобелев запретил работу ФЗК в рабочее время и лишил их права контроля над приемом и увольнением рабочих. Он считал, что при разрешении трудовых конфликтов последнее слово должно принадлежать «власти, представительнице целого» 625 . Такой разрыв с марксизмом в условиях 1917 г. поставил социал-демократов в крайне уязвимую позицию. В условиях острых социальных конфликтов любое решение министерства Скобелева вызывало критику справа и слева, падение авторитета как правительства, так и меньшевизма.