Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Значит ли всё это, что с помощью торговли Ганецкого вообще нельзя было помогать большевикам в Петрограде? Нет, не значит. Но масштаб этой помощи не может превышать общий доход от продаж минус средства, переведенные в Стокгольм, минус средства, оставшиеся на счетах Ганецкого (Фюрстенберга) и его финансового агента в Петрограде Суменсон.

Номинальная стоимость товара 2 млн рублей. Вот они, большевистские миллионы! Но нет. Всего Суменсон выручила 850021 рубль. 676336 руб. 13 коп. она отправила двоюродному брату в Стокгольм, но из-за июньского запрета на перевод денег за границу на счету у Сумен-сон оставалось для Ганецкого 120182 рубля 742 .

За вычетом легальных расходов баланс фирмы Фюрстенберга в России почти сходится. Но есть одна неясная статья - разным лицам выплачено 65 847 руб. Кто эти лица?

Во-первых, Мечислав Козловский, который в качестве юриста получал высокие гонорары от Ганецкого. Козловскому и его жене Марии было выплачено через Суменсон 13200 рублей 743 .

Остаток на счетах Козловского на момент ареста составил 12200 рублей (2800 в Азовско-Донском и 9400 в Сибирском банках) 744 .

Азовско-Донской банк предоставил следствию данные о счете Козловского. На нем содержалось 12299 рублей самого Козловского и 52074 рублей, поступившие от Розенблита, коммерческого партнера Фюрстенберга, и принадлежавшие последнему. Фюрстенберг уплатил Козловскому через Суменсон и из средств, поступивших от Розенблита 20623 рубля (еще 2800 рублей на его счету было к началу года). Так что всего лично Козловский получил от Фюрстенберга 23424 рубля 745 .

Всего со счетов Козловского было всего списано 61573 рубля. Куда они пошли? 24 мая он списал со счета 41850 рублей, которые, как он объяснил, были переданы Ганецкому, который на короткое время прибыл в Петроград. Остальные выплаты Козловского по распоряжению Ганецкого составили 19723 рубля 746 . Деньги, полученные от Козловского, Ганецкий положил на счет Суменсон, оставив себе всего три тысячи рублей 747 . Потенциально оставленные на счете средства могли использоваться на политические нужды в дальнейшем. Но этого не случилось, так как в июле операции с этими деньгами были заморожены.

Приличные по размерам гонорары Козловского могли быть формой «отмыва» и передаваться на политические цели. Козловский имел право брать деньги Фюрстенберга у Суменсон по первому требованию и при этом, как утверждала Евгения, делами фирмы не занимался «настолько, чтобы быть в курсе их; никогда также он не вчинял по моим делам исков в русских судебных учреждениях, советовалась я с ним по делам всего два раза» 748 . Получается, что Ганецкий платил Козловскому десятки тысяч рублей практически ни за что (сама Суменсон получала около тысячи рублей в месяц). Невольно возникает подозрение, что Козловский получал эти деньги не для себя.

Во-вторых, 50 тыс. руб. с санкции Ганецкого были 10 марта 1917 г. взяты для передачи американскому вице-консулу А. Рейлли, ненадолго приезжавшему в Россию 749 . Похоже, таким образом Ганецкий просто получил деньги по оказии. С 10 марта нет признаков передачи денег посторонним лицам через Суменсон.

Так что от Ганецкого могли приходить только очень скромные суммы «на политику». Из всей этой бухгалтерии видно, что Ганецкий и Козловский, связанные тесными доверительными отношениями, не доверяли Суменсон ничего нелегального и не посвящали ее ни в какую политическую деятельность. В свою очередь Козловский мог передать «на сторону» чуть более 30 тысяч рублей (потраченные Козловским собственные средства плюс выплаты по распоряжению Ганецкого). В действительности потенциальный политический капитал Ганецкого -Козловского был еще меньше. Ведь что-то Мечислав определённо тратил на собственные нужды.

Торговля Ганецкого шла со скрипом, и это его волновало - что вряд ли имело бы место, если бы он просто отмывал деньги. В июне 1916 г. он писал Суменсон: «Повторяю, самым главным вопросом для меня является получение денег, в противном случае вся торговля должна будет приостановиться, так как, не имея денег, я не в состоянии закупать» 750 . Конечно, конспирологи могут решить, что деньги Ганецкому остро нужны для Ленина, но это уж очень сложная схема передачи немецких денег из Германии в Швейцарию через Петроград, то есть прямо под носом у царской охранки. К тому же положение с деньгами в 1916 г. у Ленина так и оставалось тяжёлым. Так что деньги были нужны Ганецкому на закупку товара. В начале 1917 г. Ганецкий и Суменсон разочаровались друг в друге и взяли курс на сворачивание дела. В июне фирма фактически остановила свою деятельность, тем более, что из-за закона 14 июня Суменсон уже не могла пересылать прибыль фирмы за границу.

То, что Ганецкий оставил в России около 160 тыс. рублей без надежды продолжить деятельность фирмы, наводит на мысль, что он планировал использовать деньги как-то иначе. Но сделать это Ганецкий не успел.

При этом Ганецкий получал деньги от большевиков на издание в Стокгольме интернационалистического бюллетеня. Левый социал-демократ Б. Веселовский в мае передал ему по поручению секретаря «Правды» 4500 рублей, из которых он взял 3000, а 1500 поручил внести на счет Суменсон 751 . Это также говорит в пользу того, что Ганецкий не мог быть особенно щедр в отношениях с большевиками.

3 июня журналист Давид Заславский, будущий сотрудник «Известий» и «Правды», гонитель Шостаковича и Пастернака, написал в газете «День» о связях большевиков с немцами, в том числе и о Ганец-ком как источнике финансирования большевиков. Вопрос обсуждался на ЦК большевиков с 10 июня, и было решено объявить статью Заславского клеветой (что и было сделано Ганецким и Радеком в «Правде» 22 июня). Однако в дальнейшем была создана партийная комиссия по этому вопросу, которая дополнительно разобрала вопрос и оправдала Ганецкого 752 .

После июльских событий Евгения Суменсон была схвачена, избита и препровождена в заключение как опасная преступница. Начальник контрразведки Петроградского военного округа Б. В. Никитин утверждал: «Я сейчас же послал в банк Александрова с финансовым экспертом. Они выяснили, что Суменсон за последние месяцы сняла в одном этом банке (Сибирском. - А. Ш.) 800 тыс. руб., а на ее текущем счету еще оставалось 180 тыс. руб. В Сибирский банк, как то расследовал Александров уже после восстания, деньги переводил из Стокгольма, через Ниа банк, Фюрстенберг (Ганецкий). Очень важно заметить, что от этих переводов денег и их получения Суменсон никак не могла бы отказаться, даже если обыск у нее не дал бы никаких результатов: банковские книги и расписки Суменсон давали нам в этом полную гарантию... Чтобы не возвращаться больше к Суменсон, должен обратить внимание, что, арестованная во время июльского восстания, она во всем и сразу чистосердечно призналась допрашивавшим ее в моем присутствии начальнику контрразведки и Каропачинскому. Она показала, что имела приказание от Ганецкого выдавать Козловскому, бывшему в то время членом ЦК партии большевиков, какие бы суммы он ни потребовал, и притом без всякой расписки. Из предъявленных чековых книжек явствовало, что некоторые из таких единовременных выдач без расписки доходили до ста тысяч рублей... Но было особенно характерно, что Суменсон даже и не пыталась прятаться за коммерческий код и сразу и просто призналась, что никакого аптекарского склада у нее не было и никакой торговлей она не занималась» 753 . Кроме того, что Козловский имел право получать деньги (хотя и здесь масштаб преувеличен на порядок), всё это - чистейшая фантазия. Решившись откровенно лгать, Никитин в своей книге 1937 года исходил из того, что при его жизни (он скончался в 1943 году в Париже) материалы следствия вряд ли могут быть опубликованы.