Станислав Кузьмин - ГУЛАГ без ретуши

С мнением Сталина приходилось считаться, и потому Л.П. Берия подписал приказ о награждении четырёх осуждённых медалями «За трудовое отличие» с освобождением от дальнейшего наказания. Это был предпоследний в истории мест лишения свободы приказ о награждении заключённых правительственными наградами. Этим же приказом выделялся один миллион рублей для поощрения 4300 заключённых Амурлага, Южлага, Кандалакши-Куолоярви ИТЛ. Решением Особого совещания при НКВД СССР 50 заключённых досрочно освобождались от наказания, 100 осуждённым сокращался срок.

Однако Берию не устраивало досрочное освобождение заключённых с оставлением на строительстве. Сталину хорошо было рассуждать, но план-то спрашивали с Берии. Решение хозяйственных задач ГУЛАГом требовало мобильной переброски людей со строительства на строительство. Непосредственным поводом к отмене зачётов послужил доклад начальника железнодорожного строительства Н.А. Френкеля о безобразиях с зачётами, в результате чего сроки заключения сокращались в полтора-два раза. Отмену зачётов надо было как-то обосновать, хотя бы с формальной точки зрения. Поэтому в приказе говорилось: «Правительство СССР поставило перед НКВД и управлением лагерей задачу максимального использования лагерной рабочей силы на строительстве важнейших объектов. Вместе с тем существующая в лагерях практика условно-досрочного освобождения на основе зачёта рабочих дней приводит к тому, что во многих случаях они фактически отбывают половину или одну треть срока наказания. Такая практика сводит на нет значение исправительно-трудовых мер и не способствует правильной организации труда в лагерях и полному использованию рабочей силы». Фактически так именно и обстояло дело в отношении уголовных преступников, у которых по сравнению с политическими сроки наказания были в два-три раза ниже, а нормы зачётов выше. Приводило это к тому, что волны уголовных преступников постоянно накатывались на материк и быстро устремлялись на свободу, освобождаясь досрочно. Это существенно осложняло и работу лагерей, и деятельность милиции.

Реакция всех категорий заключённых на нововведение была однозначна. Усилились побеги, отмечались многочисленные факты саботажа на производстве, увеличилось число эксцессов с администрацией из-за неподчинения её требованиям и т. д. Возникла угроза срыва возложенных на лагеря хозяйственных задач по плану третьей пятилетки. За это пришлось бы отвечать головой перед руководством партии и страны. Поэтому уже через девять месяцев, хотя и в крайне ограниченной форме, восстанавливались досрочное освобождение и практика сокращения срока за высокие производственные показатели. Носили эти меры чисто символический характер, так как льгот удостаивались ежемесячно полтора-два десятка осуждённых, главным образом впервые судимые.

Вопрос об укреплении аппаратов учётно-распределительных отделов являлся настолько серьёзным, что был поставлен Берией перед ЦК ВКП(б) и рассмотрен в 1939 году. На Украине решением Политбюро ЦК ВКП(б) для укрепления лагерей работниками учётно-распределительных и культурно-воспитательных отделов, областными комитетами партии были выделены 1000 членов партии и комсомольцы. После четырёхмесячного обучения на специальных курсах они направлялись на работу по специальности.

В 1940 и 1941 годах в лагерях и колониях проводилась работа по замене заключённых в культурно-воспитательных аппаратах, военизированной охране, административно-хозяйственном аппарате вольно наёмными. До начала войны эта задача в основном была решена.

Необходимость срочного укомплектования в 1939 году специальных конструкторских бюро, подведомственных НКВД, показала, что пришлось потратить огромные усилия для розыска того или иного осуждённого в лагерях. Это заставило Берию издать специальный приказ. Впредь в тюрьмы ГУГБ заключённые могли направляться только по персональному указанию Берии или его заместителя. Это позволяло ему знать место нахождения того или иного заключённого. В лагеря впредь могли направляться только по персональным нарядам судимые по ст. 58.

При Берии произошла более чёткая дифференциация контингента в ИТЛ. Осуждённые подразделялись на две группы. К первой относились судимые по составу контрреволюционных преступлений, особо опасные уголовные преступники и неоднократно судимые. В свою очередь, они подразделялись на три подгруппы, и каждая из них направлялась отбывать наказание в специализированную группу лагерей. Во вторую группу входили все остальные заключённые. Анализ этого документа, связанного с дифференциацией контингента, и архивные документы показывают, что в ГУЛАГе не было «вавилонского столпотворения». Все заключённые были рассортированы по статейным признакам и числу судимостей с закреплённой за ними точкой обитания на материке.

Особенности контингента заключённых, вытекающие из этого условия отбывания наказания в ИТЛ и ИТК, предопределили издание двух инструкций, в которых наряду с общими требованиями для всех выделялись специфические особенности. Этим объясняется то обстоятельство, что в предвоенные годы распорядок и условия в них регламентировались Временной инструкцией о режиме содержания заключённых в ИТЛ НКВД СССР (1939) и Временной инструкцией о режиме содержания заключённых в исправительно-трудовых колониях НКВД СССР (1940).

Поскольку в лагерях содержались осуждённые как за уголовные, так и за политические преступления и последние признавались наиболее опасными, то инструкция предусматривала два вида режима. Общий предназначался для осуждённых за уголовные преступления независимо от числа судимостей. На усиленном содержались осуждённые за государственные преступления.

В аппаратах лагерных подразделений разрешалось использовать судимых за антисоветскую агитацию, недоносительство, вредительство, саботаж и уголовных преступников, за исключением судимых за бандитизм и разбой. Врачи независимо от состава преступления привлекались к работе в больницах, амбулаториях, расположенных внутри охраняемых зон.

Всем осуждённым предоставлялись свидания с родственниками. Общие свидания — один раз в шесть месяцев и в порядке поощрения до одного раза в месяц продолжительностью до восьми часов, но не более двух часов в сутки. Личные свидания — на срок не более пяти суток. Посылки полагались: осуждённым за общеуголовные преступления — один раз в месяц, а за контрреволюционные — один раз в три месяца.

В воспоминаниях многих бывших осуждённых постоянно выделяется мысль о том, что уголовники угнетали политических. Но и осуждённые по 58-й статье, как только у них появлялись властные полномочия, пользовались ими без зазрения совести, извлекая для себя материальные и иные блага. Грабили за милую душу товарищей по несчастью не хуже уголовников. Это и понятно. Лагерь есть лагерь, и каждый, если ему подвернулась возможность, приспосабливает её прежде всего в своих интересах. Достаточно обратиться к воспоминаниям Л. Разгона, который пишет: «Не допускалось, чтобы ст. 58-я использовалась в обслуге… (согласно приказу Ежова, а при Берии это было разрешено). Понадобились умные плановики, бухгалтеры, опытные инженеры, способные организаторы, врачи, кладовщики. Их можно было взять только среди осуждённых по 58-й статье. …Прорабы, плановики из выработки заключённых заначивали чуть ли не половину. Затем при помощи этого приобретали себе блага». Так позволительно спросить: чем же они отличались от уголовного мира? Разве только тем, что грабили «технически», без помощи ножа! Но и те и другие отбирали у работяг честно заработанный кусок хлеба.