Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Таким образом, мы совершенно ясно видим совместно установленную линию коммунистических партий в восточноевропейских странах, которая поначалу не ориентировалась на прямо социалистические цели. А это, в свою очередь, подразумевает некоторое отдаление от советской модели социализма. Харальд Нойберт в уже упомянутой работе о международном единстве коммунистов приходит в рамках этого вопроса к следующей оценке:

«Очевидно, было распространено убеждение, что разные трактовки постулатов теории революции марксизма-ленинизма и разные политические стратегии могли быть гармонизированы с необходимым единством движения» [234] Там же, с. 160. .

Однако это не в такой степени относилось к Югославии и Греции, поскольку в этих двух странах руководители коммунистических партий считали, что возможно перевести вооружённую антифашистскую освободительную борьбу в социалистическую революцию. Если считать фазу антифашистской борьбы за освобождение страны от немецкой фашистской оккупации этапом демократических преобразований, произошедших в широком союзе со всеми национальными антифашистскими силами под руководством или даже гегемонией коммунистов, то это вполне соответствовало ленинской теории революции о введении социалистического этапа революционной борьбы. Условия для этого были по большей части благоприятными, так как в обеих странах освобождение осуществлялось собственными национальными силами.

Проблема состояла в том, что эта концепция не совпадала с внешнеполитической концепцией КПСС и советского государства. И потому Сталин совершенно не признавал её. Однако он не мог вынудить югославское руководство отказаться от избранного пути, поскольку югославские коммунисты уже установили новую государственную власть во всей стране, и здесь отсутствовало военное руководство Красной Армии. Этим было посеяно семя будущего конфликта.

В Греции первый этап антифашистской освободительной борьбы происходил на основе широкого единства национальных сил и возымел успех, поскольку удалось по большей части освободить страну. Однако переходу к следующему, революционному этапу борьбы с социалистическими целями противодействовали британские войска, предпринявшие военное вмешательство на стороне реакционных монархистских сил.

Поскольку такое развитие событий вставало на пути сталинской концепции поддержки альянса с западными державами, тот отказал греческой революции в какой бы то ни было поддержке, из-за чего после долгих и кровопролитных сражений она, в конце концов, потерпела поражение.

Реакция коммунистических партий на резкий поворот западных держав к ведению Холодной войны была единой. Первым шагом стало основание «Коммунистического информбюро» (Коминформа), чьё первое заседание прошло в Варшаве в сентябре 1947 г. Это было не возрождение Коминтерна, распущенного в 1943 г., а довольно рыхлая организация коммунистических партий Европы с целью координации их политики. Разумеется, никто не испытывал сомнений относительно того, что ВКП(б) будет играть в ней ведущую роль, определяя её линию. Сталин поручил своему заместителю А. А. Жданову представить в выступлении при основании Коминформа новую линию, которая станет ответом на политику Холодной войны. Жданов пояснил, что теперь возникли два лагеря , чьи цели и политика противоположны друг другу: лагерь стран, придерживающихся политики сохранения и поддержания мира и лагерь стран, стремящихся к развязыванию новой войны. Эта война будет главным образом направлена против Советского Союза.

Хотя два лагеря не назывались «капитализмом» и «социализмом», этот тезис стал исходным пунктом для позднейшей конфронтации двух общественных систем. Хоть он и был правилен — действительно, агрессивная политика империалистических держав была направлена против Советского Союза и потому угрожала только что достигнутому миру, — в нём проявился известный схематизм сталинского мышления. Грубое упрощение не допускало необходимых нюансов. Наиболее реакционные круги и политические представители американского империализма стали вдохновителями этого курса на войну, однако его одобрили и поддержали отнюдь не все капиталистические страны. Ведущие европейские государства были вынуждены присоединиться к нему из-за экономического давления и шантажа, причём в этом важную роль сыграл план Маршалла. Другие страны вели себя более-менее нейтрально, не одобряя новую политику. Однако все они теперь попадали в упрощённую картину «двух лагерей».

Весьма важное следствие теории двух лагерей состояло в том, что советское руководство начало навязывать больше единства в своём собственном лагере, чем это делалось в 1920‑е годы через Коминтерн в ходе так называемой большевизации, когда произошло подчинение национальных партий ВКП(б), которое Харальд Нойберт охарактеризовал следующим образом:

«В конечном счёте все важные стратегические решения отдельных коммунистических партий принимались в Москве, причём коминтерновский центр в свою очередь подчинялся сталинскому руководству ВКП(б), что, кроме того, означало, что самооценка, оценка ситуации, интерпретация марксизма-ленинизма со стороны ВКП(б) и специфические внешнеполитические интересы Советского Союза как государства — правомерные или нет — навязывались всем партиям-членам Коминтерна. Если высказывались отклонения от этой линии (пусть даже оправданные) в плане целей или тем более идеологии, то с ними боролись как с подозрительными.

Своим добровольным признанием ведущей роли ВКП(б) — разумеется, из-за солидарности с СССР, что считалось жизненно важным, — партии одобрили своё превращение в инструменты сталинского руководства безо всякого сопротивления. Обсуждение действий или бездействия советского руководства и тем более критические соображения на этот счёт были абсолютно исключены в Коминтерне. С другой стороны, руководство ВКП(б) имело право критиковать другие коммунистические партии и вмешиваться в их внутренние дела» [235] Там же, с. 83. .

К такому положению дел невозможно было вернуться в рамках Бюро Коминформа, однако Москва стремилась сократить бо́льшую самостоятельность и независимость, полученную в военное и послевоенное время. Поэтому Сталин и решил сделать Пальмиро Тольятти, ранее многие годы бывшего одним из самых высокопоставленных работников Коминтерна, генеральным секретарём Бюро Коминформа. Но тот отказался.

Руководство ВКП(б) стремилось прежде всего преобразовать партии, удерживавшие власть в зоне его влияния, в «партии нового типа», что на практике означало — перенять структуру, механизмы, теорию и идеологию ВКП(б). Это вело к значительному усилению образовательной и воспитательной работы в партиях, которые теперь должны были лучше усвоить опыт ВКП(б) по лекалам сталинского марксизма-ленинизма. С этой целью в партиях было в первую очередь организовано изучение «Краткого курса истории ВКП(б)» и биографии Сталина. Это был процесс, в принципе аналогичный «большевизации». Однако теперь речь шла о навязывании сталинизма во всех партиях, во всех областях и со всеми возможными последствиями.