Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Стало быть, раз уж в то время не осуществились столыпинские реформы, то разразилась февральская революция 1917 года, поскольку «традиционное российское сознание да ещё неискоренимое стремление к нескончаемой драке привели и к войне, и к Февральской революции, и к последующей контрреволюции в октябре 1917 года» [73] Там же, с. 125. .

Это объяснение империалистической войны и революции глубинами русского сознания очень наглядно показывает, в какие мистико-идеалистические спекуляции можно впасть, освободив своё мышление от основных понятий марксистской теории общества и истории, в чём Яковлев неоднократно и не без гордости признавался.

В этом контексте нарастает враждебное отношение и к Октябрьской революции, которая — с точки зрения Яковлева — по своему характеру и целям являлась «контрреволюцией». Дословно: «На самом деле это была контрреволюция. Самая разрушительная перманентная контрреволюция в мировой истории. Без полного осознания этого факта нас ещё долго будут преследовать мучительные вопросы, что же с нами случилось в прошлом и что происходит сегодня» [74] Там же, с. 146. .

Если мы исходим из мысли, что контрреволюция после предшествовавшей ей революции восстанавливает прежние общественные и политические отношения, то тогда «контрреволюция» 1917 года должна была бы привести к реставрации царского самодержавия. Вместо этого Октябрьская революция занялась ликвидацией капитализма и всякого рода пережитков феодализма.

Программными для развития строя, установленного в Октябре 1917 г., стали три первых декрета Совета Народных Комиссаров о советской власти, о мире и о земле. Они соответствовали самым насущным чаяниям большинства населения. Но Яковлев фальсифицирует историю: «Итак, в первые же три дня контрреволюции провозглашены три программы: программа „Ненависть“, программа „Месть“, программа „Враги народа“» [75] Там же, с. 152. .

Несмотря на то, что советское общество в ходе своего строительства и развития подверглось серьёзным деформациям, и в нём возникали заметные противоречия между социальной базой и социальным содержанием, с одной стороны, и политической системой правления — с другой, тем не менее абсурдно характеризовать такое общественное развитие как перманентную контрреволюцию и как «самую разрушительную контрреволюцию в мировой истории». Даже самые злостные противники социализма не отрицали огромных достижений Советского Союза в областях экономики, образования и культуры, а также в социальной сфере.

Утверждение буржуазных историков и политических ренегатов, будто Октябрьская революция воспрепятствовала дальнейшему прогрессивному развитию России, является одной из крупнейших фальсификаций истории, с помощью которых принципиально отвергается легитимность социалистической революции и социализма. Потому-то опровержение этой исторической лжи и является первым необходимым шагом для отражения атак на социализм.

Следующий принципиальный аргумент, часто выдвигаемый противниками социализма, равно как и представителями социал-демократии, заключается в утверждении, что большевики хотя и сумели захватить власть, однако из-за экономической, социальной и культурной отсталости России не имели возможности установить социалистического общества, поскольку для этого отсутствовали все цивилизационные условия. Прежде всего Карл Каутский в целом ряде публикаций неустанно повторял эту мантру. Видимо, его сбывшийся прогноз 1905 года лежал слишком тяжёлым грузом на его оппортунистической душе, и потому Каутский пытался вытравить память о нём своим агрессивным антикоммунизмом. Ленин специально обращался к выдвигаемым им аргументам, особенно в работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский», в которой он показал, насколько необоснованны и догматичны взгляды Каутского.

Вопрос, вставший перед большевиками после Октябрьской революции, состоял в следующем: что может сделать революция, социалистическая по своим главным движущим силам и своим целям, если она побеждает в стране со столь отсталыми условиями и устанавливает новую политическую власть в форме диктатуры пролетариата? Как долго продержится эта власть, если пролетариат находится в меньшинстве, а крестьянство — в подавляющем большинстве? (При этом следует также учесть, что крестьянство было весьма расслоённым классом преимущественно мелких собственников — бедняков и середняков, включая также и слой богатых крестьян — кулаков, и потому как целое оно по своей общественной природе не могло быть носителем социалистических целей).

Перед столь сложными проблемами оказались большевики после победы революции и завоевания политической власти. В мировой истории эта ситуация была совершенно невиданной и несла в себе ряд сложнейших вопросов, на которые ни у кого не было готовых ответов. В те дни Ленин неоднократно повторял, что марксистская теория даёт знания об общих закономерностях и основных направлениях общественного развития, о действующих классах, но при этом не содержит инструкций о том, как приступить к строительству социалистического общества в конкретной стране. «Мы не претендуем на то, что Маркс или марксисты знают путь к социализму во всей его конкретности. Это вздор. Мы знаем направление этого пути, мы знаем, какие классовые силы ведут по нему, а конкретно, практически, это покажет лишь опыт миллионов, когда они возьмутся за дело» [76] Ленин В. И. Из дневника публициста. ПСС, изд. 5, т. 34, с. 116. . Он говорил, что нужно применять эту общую теорию к специфическим условиям, соответствующим образом конкретизировать её и разрабатывать далее. «Наш социализм находится ведь ещё в стадии экспериментов», — говорил Ленин. — «Его основные принципы установлены, но способ наилучшего их применения, комбинации, которые принесут торжество революции, организация социалистического государства — всё это вопросы, которые подлежат обсуждению и относительно которых ещё не сказано последнее слово. Только углублённое изучение всех этих вопросов может привести нас к более высокой истине» [77] Ленин В. И. Великий почин. ПСС, изд. 5, т. 39, с. 91. .

Ленин считал, что даже в неверных идеях и предложениях может быть найдено зерно истины, поскольку процесс познания всегда содержит в себе диалектику истины и ошибки. Поэтому он предпочитал открытые дискуссии и острые аргументы, дабы прояснить точки зрения. Вместе с тем он резко высказывался против дискриминации или тем более преследования кого-либо из-за отличающихся или даже ошибочных взглядов. Он также считал, что в выборных органах партии должны быть представлены всевозможные мнения и тенденции, поскольку для установления нового общества важны они все, чтобы избежать односторонности.