Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Об этом Сталин подробно говорил на совещании Политбюро с пропагандистами в октябре 1938 г., посвящённом методике использования книги «История ВКП(б). Краткий курс». Обязательное преподавание марксизма-ленинизма учащимся во всех университетах, вузах, институтах и училищах обязано было вестись на основе этого «учебника». Книга главным образом обращена к учащимся и молодым интеллигентам, сказал Сталин, поскольку они — будущие руководители государства и экономики [189] Сталин И. В. Выступление на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам партийной пропаганды в связи с выходом «Краткого курса истории ВКП(б)». Сочинения, т. 18, с. 160 и далее. . Огромные потери в ведущих кадрах из-за преследований и репрессий последних лет предоставили сотням тысяч молодых кадров завидные шансы на продвижение, и эти кадры, вооружённые таким оружием, расширили и укрепили социальную и идеологическую базу сталинской системы правления.

После появления «Краткого курса» всякое серьёзное обсуждение и дискуссии о разногласиях в области марксистской теории стали почти невозможны. В 1920‑х и ещё в начале 1930‑х гг. происходила разносторонняя продуктивная научная работа во многих областях теории марксизма, в том числе велось активное обсуждение дискуссионных вопросов. Однако теперь духовная жизнь заметно обеднела.

В прежние времена в марксистской философии проходили бурные дискуссии между представителями различных течений и школ, чаще всего публиковавшиеся в журнале «Под знаменем марксизма». Течение «диалектиков», представленное философами Дебориным, Стеном, Лупполом и другими, предпринявшими материалистическую интерпретацию и переработку диалектики Гегеля в духе «Философских тетрадей» Ленина, дискутировало с другим течением (Бухарин, Тимирязев и др.), исходившим скорее из естественных наук и склонявшимся к механистическим позициям. Выпускались разнообразные учебники и изложения марксистской философии с весьма различной структурой (например, Асмус, Тимьянский и др.), вызывавшие теоретические дебаты и диспуты. Всё это прекратилось, поскольку догматический схематизм сталинского раздела «О диалектическом и историческом материализме», наряду с его «Основными чертами», отныне считался обязательной структурой марксистской философии. Философы должны были по преимуществу ограничиваться интерпретацией и комментированием «гениальных» высказываний Сталина.

Марксистская философия серьёзно пострадала от прямого вмешательства Сталина. Именно поэтому она как нельзя лучше подходит для демонстрации того катастрофического результата, к которому привело подчинение науки претензиям на истину со стороны партии (то есть фактически Сталина).

В начале 1930‑х годов — после того как попытка Сталина углубить свои философские познания за счёт консультаций у философов Института Красной Профессуры потерпела фиаско из-за непонимания им специфической природы философского знания — он принялся громить философию. Сталин считал бесполезными работы профессоров института (Деборин, Стен, Луппол) о диалектике и теории познания, поскольку они не были напрямую приложимы к практической политике, так как он вообще был убеждён, что все науки должны поставлять практике знания, готовые к применению.

С помощью нескольких молодых сотрудников и выпускников института (Митина, Юдина, Константинова) Сталин организовал борьбу против ведущих профессоров института, обвинив их в «меньшевиствующем идеализме» и призвав к ликвидации этого «рафинированного ревизионистского уклона», который, помимо прочего, был объявлен теоретическим фундаментом троцкизма.

Новым руководителем «философского фронта» Сталин назначил кандидата философских наук М. Б. Митина (1901–1987), особенно преуспевшего в клеветнической борьбе против своих бывших учителей, за что он впоследствии был вознаграждён не только самыми высокими постами, но и членством в Академии Наук (как позднее и его соратники Юдин и Константинов).

Обвинение в «меньшевиствующем идеализме» было совершенно бессмысленным словосочетанием, в котором были объединены политическое и философское понятия, ни имеющие между собой ничего общего. Поскольку Деборин в прошлом принадлежал к фракции меньшевиков, Сталин использовал это в целях политической дискредитации, обвинив философов в идеализме, чему не было никаких доказательств, поскольку оклеветанные философы вне всякого сомнения стояли на материалистических позициях. Вследствие этой клеветнической кампании они, за исключением Деборина, лишились своей научной репутации и своей жизни — их имена были вычеркнуты из научных анналов.

Позднее руководство «философским фронтом» было усилено более молодым Г. Ф. Александровым (1908–1961), делавшим свои первые шаги на посту заведующего сектором пропаганды ЦК. Эти философы после 1938 г. должны были позаботиться о том, чтобы марксистская философия была поставлена на уровень сталинской работы «О диалектическом и историческом материализме», т. е. втиснута в прокрустово ложе догматического схематизма знаменитых «Основных черт».

Эта борьба затронула ещё множество жертв в советской философии, так как тот, кто не следовал теоретическим указаниям Сталина, подвергался опасности быть в качестве идеологического вредителя и «врага народа» приговорённым к отбыванию срока в лагере или даже к смерти. (После XX съезда КПСС в советской философии внезапно появился ряд до тех пор совершенно неизвестных имён, в основном в Москве и Ленинграде. Речь шла о философах, проведших много лет в лагерях и ныне реабилитированных).

В этих обстоятельствах многие философы нашли убежище в политически менее опасных областях — например, в истории философии, логике или эстетике. Видимо, Митин и Юдин так же полагали, что им стоит обратиться к истории философии. Под руководством Митина в 1934 г. выходило учебное пособие по диалектическому материализму, которое уже ориентировалось на указания Сталина, однако после появления «Краткого курса» из библиотек исчезла и эта книга Митина.

Митин организовал авторский коллектив из историков философии, который в течение нескольких лет подготовил трёхтомную «Историю философии», вышедшую под редакцией Александрова, Быховского, Митина и Юдина. Эта «История философии» — среди советских философов из-за своей серой обложки прозванная «серой лошадью» — стала солидным и достойным произведением, она была вообще первой обширной марксистской историей философии. Третий том этого издания, в котором рассматривалась также классическая немецкая философия, вышел лишь в 1944 г. Авторы подробно рассматривали и высоко оценивали классическую немецкую философию, в особенности Гегеля, как теоретический источник марксизма. Однако этим они навлекли на себя неблагосклонность Сталина, который в догматически сокращённой манере неизменно стремился увязать философские проблемы с актуальными политическими событиями. Сталин объявил оценку гегелевской философии неверной, чем в то же время поставил себя против произведения Фридриха Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», утверждая, что на самом деле философия Гегеля есть «аристократическая реакция на французскую революцию и на материализм». С тех пор эта абсурдная оценка гегелевской философии до самой смерти Сталина — и даже несколько лет после неё — бродила по советской литературе, хотя никто не мог указать её письменный источник.