Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

На торжественно-траурной церемонии присутствовали чуть ли не вся столичная знать, включая членов императорской семьи, крупные даймё или их представители. На всем почти трехкилометровом пути следования похоронной процессии от храма Дайтокудзи до Рэндайно, где, по буддийским обычаям, предали огню деревянную статую Будды, олицетворявшую останки Ода Нобунага, по обе стороны шпалерами расположилось 30 тыс. воинов, вооруженных пиками, луками и ружьями. Охраной во время похорон руководил младший брат Хидэёси — Хасиба Хидэнага. Для увековечения памяти Ода Нобунага Хидэёси распорядился выделить храму Дайтокудзи денег в количестве 1 тыс. гинсу, 10 тыс. кан и 500 коку (или 75 т) риса [202] Подробно о символических похоронах Ода Нобунага см.: Танака Ёсинари. Тоётоми дзидайси (История эпохи Тоётоми). Токио, 1934, с. 25–26; Такаянаги Мицутоси. Сидзугадакэ-но сэн, с. 32–36; Футаки Кэнъити. Кассэн-но бутайура (За кулисами боевых сражений). Токио, 1979, с. 119. . Император Огимати посмертно присвоил Ода Нобунага звание «главный министр» (дадзё-дайдзин) [203] Эдзаки Сюнпэй. Тоётоми Хидэёси, с. 58. .

На следующий день после «похорон» Хидэёси покинул столицу и отправился в свой новый замок в Ямадзаки. Очевидно, на столь быстрый его отъезд повлияло то обстоятельство, что на «похороны» не прибыли оба сына Нобунага, а также главный соперник Хидэёси — Сибата Кацуиэ. Их отсутствие было плохим предзнаменованием, предвещавшим что-то тревожное, хотя Хидэёси еще не знал, что Кацуиэ и младший сын Нобунага — Нобутака готовили против него заговор.

Описывая церемониал «похорон» Ода Нобунага, некоторые авторы, например У. Денинг, утверждают, что на «похоронах» присутствовал и Сибата Кацуиэ, который чуть ли не публично обвинил Хидэёси в узурпаторстве. По этой версии, когда один из ближайших соратников Хидэёси, Маэда Гэнъи, собирался, обращаясь к присутствовавшим в храме Дайтокудзи именитым гостям, зачитать заранее подготовленный текст, в котором говорилось, что внук Ода Нобунага — Самбоси является отныне законным преемником Нобунага, а Хидэёси становится фактическим продолжателем его дела, находившийся здесь же Сибата Кацуиэ воскликнул, что эта роль по праву принадлежит сыну Нобунага — Нобутака, и никому другому, а он, Кацуиэ, остается его истинным приверженцем и покровителем. В этот момент, по словам У. Денинга, с левой стороны храма послышался громкий и суровый голос Хидэёси, который, держа на руках Самбоси, шел к алтарю. Приблизившись к Кацуиэ, он посмотрел на него полными гнева глазами и оскорбительным тоном спросил, какое он вообще имеет право подходить к алтарю раньше его, Хидэёси. Сибата Кацуиэ не мог сдержать охватившего его негодования и с возмущением ответил, что эта его выходка является дерзкой [204] См.: W. Dеning. The Life of Toyotomi Hideyoshi, с. 217–219. .

Несмотря на многочисленные подробности, с которыми описана эта сцена, она мало убеждает, да и сам автор не очень-то верил в надежность этих свидетельств, хотя и утверждал, что опирался на фактический материал, содержащийся в работах некоторых японских авторов и даже в источниках, например в «Записках о Тайко». Однако тщательный анализ исторических документов и их сопоставление, проведенные современными японскими историками, не оставляют сомнений в том, что Сибата Кацуиэ, как и оба сына Нобунага, вообще не присутствовал на этих символических похоронах; в те дни они не были в столице, хотя в некоторых источниках ошибочно указано, что Кацуиэ и оба сына Нобунага участвовали в «похоронах». [205] Как отмечает Такаянаги Мицутоси, в некоторых источниках действительно говорится, что Сибата Кацуиэ и его сторонники прибыли с войсками в Киото для организации «похорон» Ода Нобунага. Однако автор считает это утверждение ошибочным. Оно могло быть вызвано тем, что Кацуиэ обращался к своим сторонникам с письмами, в которых высказывал мнение о необходимости организовать такие «похороны». На этом основании намерение Кацуиэ вполне могло быть выдано за реальный факт (см.: Такаянаги Мицутоси. Сидзугадакэ-но сэн, с. 33).

Если следовать логике развития событий после совещания в Киёсу, то Сибата Кацуиэ не должен был участвовать в мероприятии, организованном Хидэёси и проходившем под его эгидой, ибо оно имело вполне очевидную цель: укрепить лидирующее положение последнего среди всех других сподвижников и соратников Ода Нобунага и тем самым продемонстрировать свою единоличную власть, с чем Сибата Кацуиэ никак не мог согласиться. Последующий ход событий убедительно доказал это.

После совещания в Киёсу Сибата Кацуиэ вернулся в свой замок в Китаносё в провинции Этидзэн, на севере Хонсю, и продолжал открыто и резко критиковать Хидэёси, обвиняя его в узурпаторстве, своевольных и своенравных действиях, которые-де сеяли семена раздора и вражды в лагере Ода Нобунага. Кацуиэ настраивал против Хидэёси младшего сына Нобунага — Нобутака, укрывавшегося в отцовском замке Гифу в соседней провинции Мино, всячески подогревая его честолюбивые амбиции.

К концу 1582 — началу 1583 года сложилась довольно широкая коалиция против Хидэёси, ядро которой составили Сибата Кацуиэ, Нобутака, а также покровитель второго сына Нобунага, Нобукацу, Такигава Кадзумасу, находившийся в тот момент с войсками на юге Хонсю, в провинции Исэ. Кацуиэ прекрасно понимал, что собственными силами ему не совладать с Хидэёси, который может быть побежден лишь объединенными усилиями всех, кто был к нему настроен враждебно.

Большую ставку Кацуиэ делал на поддержку крупных феодалов противоположного лагеря, таких, как Тёсокабэ Мототика с острова Сикоку, Мори Тэрумото, с которым Хидэёси установил перемирие, и др. Он надеялся также использовать в своих интересах воинов-монахов буддийских монастырей, в частности из провинции Каи, и даже крестьянские выступления, нацеливая их на борьбу против своих политических противников. Таким образом, ставилось целью создать вокруг Хидэёси враждебное окружение, а затем нанести ему решающий удар.

Разумеется, Хидэёси не знал всех подробностей существовавшего против него заговора. Но он, конечно, был далек от того, чтобы благодушествовать, так как прекрасно понимал, что Кацуиэ и его сторонники не сидят сложа руки, а накапливают силы и могут попытаться выступить против него. Более того, Хидэёси сам ждал удобного момента, чтобы навсегда покончить со своим постоянным соперником Сибата Кацуиэ.

Вооруженное столкновение между Хидэёси и Кацуиэ уже нельзя было предотвратить, хотя внешне могло казаться, что с двух сторон продолжали предприниматься усилия к тому, чтобы избежать войны, и лишь стечение обстоятельств не позволило решить этот конфликт мирными средствами. [206] Как пишет У. Денинг, Сибата Кацуиэ направил к Хидэёси своего посланника Маэда Тосииэ с целью убедить его, будто Кацуиэ и не помышляет о войне против Хидэёси, а, напротив, желает мира и дружбы с ним. Хидэёси, принимая послание от Кацуиэ, без труда угадал смысл очередной его уловки, но сделал вид, что поверил в искренность слов Кацуио, и даже принял от него дорогие подарки. Но как только посланник Кацуиэ уехал, Хидэёси разразился громким смехом. Когда же окружающие спросили, над чем он так заразительно смеется, Хидэёси ответил: «Все разговоры Кацуиэ о дружбе — сплошное притворство. Глупец. Он думает, что этой грубой уловкой сможет провести меня. Он прислал мне ложное послание, и я отправил ему такое же. Вы скоро сами убедитесь и том, как ловко я распознал все его замыслы». См.: W. Dening. The Life of Toyotomi Hidoyoshi, с. 224–225.