Л Викторова - Монголы

Автор настоящей работы разделяет основную часть гипотезы В. В. Волкова и Д. Наваана, заключающуюся в том, что генетически с монголами были связаны племена «плиточников». Во II—I тысячелетиях до н. э. ареал плиточных могил занимал Восточную и Северную Монголию, Забайкалье, часть Маньчжурии и местами доходил до Ганьсу и Северо-Восточного Тибета.

Племена Центральной Азии II—I тысячелетий до н. э. впервые упоминаются еще в древнекитайских надписях на гадательных костях. В текстах иньских надписей (XIV—XI вв. до ш э.) упоминается около двадцати таких племен: туфаны — в районе современного города Баотоу, люйфаны — в районе Ордоса, ку-фаны — на стыке провинций Шэньси, Шаньси и Суйюань, гуй-фаны —видимо, в северной части провинции Шэньси. «Фан» было общим названием для всех северных соседей иньокого и чжоуского Китая [Таскин, 1968, с. 6]. В период энеолита и ранней бронзы в гобийских районах существовала культура, сочетавшая крашеную керамику и зернотерки с микролитическими орудиями, типичными для остальной территории Монголии, что позволило В. В. Волкову выделить этот тип культуры в южногобийский ареал [Волков, 1973]. Сопоставление археологической атрибуции с данными иньских надписей позволяет связать южномонгольскую культуру энеолита и бронзы с племенами туфан, куфан, гуйфан.

Племена гуйфанов и куфанов во II—I тысячелетиях до н. э. вели борьбу с иньским и раннечжоуским Китаем. В «Ицзине» («Книге перемен») отмечено, что борьба с гуйфанами иньского правителя У-дина продолжалась три года [Таскин, 1968, с. 7]. Пленных, очевидно, убивали для ритуальных захоронений, как об этом свидетельствуют раскопки гробниц в Аньяне [Семенов, 1974) \

Население племен фан у северных границ Китая во II— I тысячелетиях до н. э. было многочисленным, о чем говорит тот факт, что чжоуский Кан-ван захватил в одном сражении с гуйфанами 13 тыс. пленных [Таокин, 1968, с. 7]. В. С. Таскин приводит сведения китайского историка У Цзэ о многочисленных походах иньских правителей против их северных соседей. Против племени туфан было проведено четыре похода, а против куфан — двадцать шесть 8.

Поздние источники, описывая период Чжоу (XI—III вв. до н. э.), систематизировали ранние сведения. В них соседи чжоусцев распределены по странам света в соответствии с представлениями предков китайцев о том, что их государство является центром, вокруг которого располагаются другие народы. Иноплеменников в Ганьсу и Тибете стали называть жу-нами, а на севере, в Монголии,— ди. Эти названия не были самоназваниями 'народов, окружавших Китай того времени, т. е. не имели значения этнических терминов. Они были собирательными и обозначали племена, не входившие в состав государства. Чжоу и отличавшиеся от чжоусцев: «Живущие на западе называются жун, они ходят с распущенными волосами и одеваются в шкуры, некоторые из них не употребляют в пищу хлебных злаков; живущие на севере называются ди,' они одеваются в шкуры и перья, живут в землянках, некоторые из них не употребляют в пищу хлебных злаков. Народы четырех стран света говорят на разных языках и имеют различные наклонности» [Итс, Крюков, Решетов, Чебоксаров, 1965, с. 136]. В летописи «Чуньцю» о жунах и ди в VI в. до н. э. говорится, что они «живут на траве, ценят богатства и с пренебрежением относятся к земле» (цит. по [Таскин, 1968, с. 7].

Таким образом, потомков племен, которых в иньских надписях называли куфан, туфан и гуйфан, в чжоуское время стали называть ди и жунами. В этот период еще не все из этих племен перешли к кочевому скотоводству: упоминание о том, что некоторые племена ди живут в землянках, говорит о сохранении традиций поселений неолитического времени типа Тамцаг-Бу-лака.

Разумеется, принцип деления народов по странам света, относящийся к началу династии Чжоу, несовершенен, что справедливо отмечено В. С. Таскиным [Таскин, 1968, с. 7]. Однако по этим сведениям можно судить о языковом и этнокультурном различиях у соседей Китая во II тысячелетии до и. э. и даже-определить территорию, где они жили. В более поздних источ-никах, как, например, в «Шаньхайцзин», упоминаются и отдаленные племена динлинов, но сведения о них носят полулегендарный характер. Можно полагать, что динлины были кочевниками, жили далеко и китайцы их тогда плохо знали [Позднеев, 1899, с. 8]. Среди соседей иньского и чжоуского Китая в начале-I тысячелетия до н. э. были, очевидно, племена, являвшиеся предками тюркских, монгольских и тибетских народов. Жуны и ди были близки в этнокультурном отношении; они состояли из многих племен: шань-жуны (горные жуны), цюань-жуны (соба-ки-жуны), си-жуны (западные жуны), мяньжуские жуны, ицзюйские, далиские, учжиские и другие жуны, красные ди (чиди) и белые (байди). Эти племена не составляли единого-этноса. Большое количество названий по месту обитания говорит о том, что эти племена жили довольно разрозненными группами. Время от времени несколько таких групп объединялось вокруг наиболее сильного племени для каких-либо совместных действий против иньцев, чжоусцев или других соседей. Потом такой союз распадался, так как ранние племена и входящие в них роды не могли составлять прочных и длительных крупных объединений.

В I тысячелетии до н. э. наблюдается процесс оттеснения кочевников от южных границ занимаемых ими земель из-за нехватки плодородных земель в Китае [Таскин, 1968, с. 11]. Это вызывало частые военные столкновения чжоусцев с их северными и западными соседями. Проникновение китайцев на соседние территории шло и путем договоров «мира и родства». В результате заключения брачных связей между главами племен жунов и ди с чжоускими императорами на землях, ранее принадлежавших фанам, шел процесс этнического смешения 9.

Таким образом, сложный процесс этнических смешений и взаимодействий привел к тому, что во II—I тысячелетиях до н. э. на территории Центральной Азии и в прилегающих районах Забайкалья и Южной Маньчжурии образовались три этнокультурных ареала.

Первый (восточный) характеризуется наличием обряда погребения в плиточных могилах; западными пределами распространения их является примерно меридиан г. Кобдо, на северо-востоке их границы проходят в Восточном Забайкалье, на юго-востоке—в Южной Маньчжурии.

Отдельные группы носителей этой традиции проникают в Ганьсу и даже в Тибет. Это древние племена скотоводов и охотников; частично некоторые из них еще с неолитического времени связаны с земледелием. Антропологический тип их был монголоидным, и многие этнокультурные черты позволяют считать этот этнолингвистический пласт основой формирования поздней-щих племен и народов, генетически связанных с монголами (цюань-жуны, шань-жуны, бэйди, дунху).