Л Викторова - Монголы

Социальная структура была несложна. Каждое кочевье и более крупное поселение имели своего старейшину. Большое количество (несколько сот или даже тысяч) кочевий составляли то, что китайские источники называют бу (род), который имел старейшин и выборных вождей. Вожди должны были обладать силой, храбростью и умением разумно рассудить тяжбы, возникающие из-за захватов скота, земли и т. п. Большим уважением пользовались молодые и сильные (т. е. воины-бойцы, которые могли отстоять независимость, имущество, земли своего племени). Ухуаньцы делали деревянные дощечки, своего рода удостоверения, которым повиновались. Внутри общины малая семья вела свое индивидуальное хозяйство, и «все, начиная от старейшины, пасут свой скот, и никто никого не употребляет для услуг, и каждый сам распоряжается своим имуществом» [Кюнер, 1961, с. 134].

Жилищем служили легкие переносные жилища типа юрт, которые ставили на восток и ориентировали входом к солнцу: одежду шили из меха и тканей. Девушкам до замужества брили голову, но перед свадьбой отращивали волосы и расчесывали их на пробор, т. е. делали прическу в две косы, характерную для монголок более позднего времени. Головной убор женщин был украшен золотом и лазоревым камнем, а мужчины, занимавшие высокое общественное положение, носили шапку красного цвета ,[Eberhard, 1941, с. 37].

«Вэйчжи» и «Хоу Ханыну» сообщают, что у ухуаньцев были развиты домашние ремесла: женщины ткали шерстяные ткани, хорошо вышивали шелками. Как впоследствии и у монголов, у них было широко распространено украшение кожаных изделий различными орнаментами, для чего узоры сначала накалывали по трафарету, а потом вышивали. Мужчины делали клееные луки, стрелы, седла, уздечки, умели ковать железо и делать ювелирные изделия из золота. Вооружение было типичным для кочевников: сложный лук и стрелы. Ремесла развивались на местных сырьевых ресурсах (добыча золота, железа). Об орудиях труда в источниках нигде не говорится, но, судя по описаниям пашенного земледелия, у ухуаньцев была соха или плуг, серпы для уборки урожая, плотничьи и столярные инструменты и т. п.

Более подробно в китайских источниках описаны обряды, особенно свадебные. Сватовство начиналось с того, что юноша, получив согласие девушки, через три-шесть месяцев засылал к ее родителям сватов. Родичам невесты посылали свадебные дары (лошадей, быков, баранов). Затем жених в доме родителей невесты оставался в зятьях-женихах (т. е. в работниках) два года. После отработки он с женой возвращался домой. Приданое невесте выделяли ее родичи, и жена сохраняла право на свое имущество и в доме мужа, т. е. обряд сходен с описанным в XIII в. у монголов.

Народной медицине ухуаньцев были известны несложные приемы врачевания с помощью шаманов — прижигание и кровопускание. Смерть человека сопровождалась сложным погребальным обрядом. На покойника надевали одежду и укладывали в гроб. В канун погребения, ночью, родные усопшего приводили лошадь и собаку туда, где обычно совещались старейшины рода. Их заставляли перешагнуть через место, где при жизни сидел умерший. Этот переход символизировал увод души из земного мира в мир духов. В это время пели погребальные песни и оплакивали покойника. Два человека произносили заклинания, чтобы облегчить душе покойного путь к месту вечного успокоения и не позволить злым духам чинить ей препятствия. Собаку кормили мясом. Спустя некоторое время, считавшееся достаточным, чтобы душа покойного покинула тело и достигла Красной горы (на северо-западе Ляодуна), где, как считалось, обитали души усопших членов рода, покойника хоронили. После погребения исполняли пляски и песни. Танцующие изображали предков, принимавших душу сородича. Собаку предварительно связывали цветным шнурком, а затем ее и лошадь убивали, так как эти животные должны были сопровождать покойного в загробный мир. Одежду, которую носил умерший, его вещи и украшения сжигали.

Собака и лошадь должны были помочь душе усопшего приобщиться к духам предков, проводить покойного до обители духов предков — Красной горы. Собака выступала в роли тоте-ма-охранителя, а лошадь —в роли тотема-предка 4. В отличие от ухуаньцев и сяньбийцев хунны не отводили собаке никакой роли в погребальном обряде [Бичурин, 1950, с. 39—45, 49—50; Кюнер, 1961, с. 135, 142].

Ухуаньцы и сяньбийцы хоронили покойника в деревянном гробу 5, что также отличает их от хуннов, у которых отмечено логребение в двойном деревянном гробу. Лошадь, на которой покойный ездил, его одежду, украшения, личные вещи сжигали (хунны хоронили покойника с вещами) [Руденко, 1960]. Соуми-рающих с покойным, которых убивали для сопровождения, у ухуаньцев не было, что отличает их и от хуннов, и от позднейших монголов, но обычай «соумирания» не этнографическая осо--бенность, а скорее показатель уровня социального развития: он был распространен широко у очень различных народов и в раз-.ное время, например, в Шумере в III тысячелетии до н. э. [Тю-менев, 1956], в иньском Китае, у хуннов в конце I тысячелетия до н. э., у монголов в XIII в.

Ухуаньцы обожествляли явления природы (у них был рас-.пространен культ неба, земли, солнца, луны, духов гор, рек), а также прославившихся старейшин (т. е. они унаследовали :культ героев-предков), которым приносили в жертву животных [Бичурин, 1950, с. 50, 76, 142—146, 149—150; Кюнер, 1961, с. 132—137, 142—143].

Ухуаньцы, покорившиеся хуннам, частично попадали в хунн--скую этническую среду, что приводило и к этническому слиянию. После подчинения хуннам, несмотря на общность происхождения, этнокультурного облика и языка, ухуаньцы, сянь-•бийцы и их группы стали постепенно складываться хотя и в родственные, но самостоятельные народы, каждый из которых приобретал характерные локальные черты.

Источники отмечают, что некоторые группы сяньбийцев, поделившись далеко от Ляодуна, мало общались с Китаем и его соседями. Они были самостоятельны; шкуры пушных зверей эти ■племена обменивали на китайские товары [Кюнер, 1960, с. 142]. Именно эти группы дальше всех проникли на север, в прихин-ганские районы. Ухуаньцы, жившие ближе к хуннам и Китаю, связанные с древним земледелием, заимствовали, видимо, от своих южных соседей навыки шелкоткачества и другие элементы 'культуры. Наконец, группа, подчинившаяся хуннам, длительное время была связана с огурской (огузской) группой древнетюркских племен. Неизбежны были ее контакты и с другими народами, покоренными хуннами на юге, западе и севере (ираноязычными, палеоазиатскими и др.) [Шан Юэ, 1959, с. 77— 78; G. Clauson, 1960, с. 112—113; Ligeti, 1950]. Это объясняет появление тюркских и иранских элементов, зафиксированных в древнетюркских, а затем и монгольских текстах более позднего времени.