Л Викторова - Монголы

Расчленение дунхусцев на ухуаньцев, сяньбийцев и другие мелкие группы привело к тому, что в конце I тысячелетия до н. э.— начале I тысячелетия н. э. начали складываться вторичные локальные особенности у каждой из разобщенных групп.

Политическое преобладание хуннов в степях Центральной Азии, подчинение им значительной территории, ранее занятой дунхусцами-«плиточниками», оказали несомненное влияние на

культуру центральноазиатских кочевников. В хуннский период происходит изменение некоторых элементов культурного комплекса на всей территории государства хуннов и в соседних регионах. Новыми элементами становятся керамический материал, в том числе черепица, некоторые приемы градостроительства, внешнее оформление погребальных комплексов: на смену погребениям в плиточных могилах в хуннское время появляются погребения в курганах с каменной наброской.

Так, во время экспедиции 1968 г. в районе Бархын-Гол и в верховьях р. Онон были обследованы погребальные комплексы переходного типа. Могильники имели: плиточные могилы, плиточные могилы с каменной наброской и просто курганы, расположенные на одном могильном поле, обычно на склоне горы [Викторова, 1968] 6. Вместе с тем археологическими раскопками последних десятилетий обнаружены локальные различия в погребальных комплексах хуннского периода, позволяющие выделить несколько типов погребальных сооружений хуннского времени в Северной, Центральной, Западной и Юго-Западной Монголии [Волков, Гришин, 1970; Доржсурэн, 1961; Новгородова, 1977, с. 29—30]. Археологические материалы хуннского времени по погребальным комплексам еще недостаточно исследованы. Сходные элементы материальной культуры, распространенные в. этот период на широкой территории и имеющие межэтнический характер, пока еще смазывают черты этнических отличий хуннов от ухуаньцев и сяньбийцев, зафиксированных письменными источниками. Такие черты по археологическим материалам просвечивают очень смутно.

В хуннское же время на территории Монголии появляется много укрепленных стенами городов-крепостей [Пэрлээ, 1957, 1959]. Целый ряд однотипных городищ, обычно квадратной планировки, ориентированной углами по странам света, тянется в меридиональном направлении от верховьев р. Керулен (Тэ-рэлжин-Дорвэлжин, Бурхуийн-Дорвэлжин, Хурэн-Дов, Ондэр-Дов, Гуа-Дов). Их близкое расположение одно от другого достаточно ясно, по нашему мнению, показывает линию пограничных укреплений хуннов от северной группы непокоренных сяньбийцев. К востоку от этой линии укреплений имеются городища с другим типом планировки. Так, в сезон 1968 г. экспедицией трех рек АН МНР были обследованы два городища хуннского времени. Одно из них — Баруун-Байдалиг — предварительно датировано X. Пэрлээ началом нашей эры, т. е. временем господства хуннов. Оно расположено в степи, на широкой равнине, с юго-запада перерезано текущей здесь речкой Байда-лиг. Городище образовано оплывшими валами, имеет четырехугольную форму, ориентировка сторонами по странам света. В центре валов — воротные проемы; внутри — второй ряд оборонительных стен (в настоящее время образующих невысокие, задернованные валы). В центральной части городища — боль-той холм, раскопки которого показали, что здесь был какой-то либо храмовой, либо дворцовый комплекс [Шавкунов, 1973].

Таким образом, по традиционной ориентировке на местности население Восточной Монголии и Забайкалья в хуннский период отличалось от самих хуннов. У последних, как и у древних тюрок, она связывалась с понятием булун («угол»), в то время как у монголов закрепилось понятие зуг («сторона света»), Ориентировка городищ, одновременных по другим показателям культурного комплекса, пожалуй, пока единственный критерий, по 'которому с наибольшей долей вероятности можно определить древнемонгольскую (ухуаньско-сяньбийскую) или древнетюркскую принадлежность археологического памятника (в том числе и поминальных оградок), так как она оказалась наглядным и стойким элементом этнопсихологии, имевшим воплощение в материальной 'культуре и языке. Можно предположить, что большинство городищ хуннского времени с характерной хуннской керамикой, имеющих планировку стенами по странам света, были ставками сяньбийских и ухуаньских вождей, а расположенные углами по частям света принадлежали хунн-ским наместникам покоренных племен и вождям различных рангов или их сателлитам. Во всяком случае, планировка, этот этнопсихологический и социально-психологический феномен, заслуживает внимания, так как отражает определенные черты самосознания народа.

Сведения китайских источников об ухуаньцах позволяют поставить один из важнейших для нашей темы вопрос —о времени появления у них этнического самосознания и формах его проявления. «Хоу Ханьшу» упоминает, что ухуаньцы в конце I в. до н. э. раскопали курган (погребение) какого-то шаньюя хуннов, чтобы отомстить за поражение, которое нанес шаньюй Маодунь их предкам в III в. до н. э. Этот факт говорит о том, что бесписьменный народ, ухуаньцы, в большинстве своем подчинявшийся хуннам более ста пятидесяти лет, помнил свою историю, ее отдельные события и свои генетические связи с дун-хусцами. Несомненно, что сознание этнического единства определенных племенных группировок внутри дунхусской этнолингвистической общности уже тогда было отчетливо и передавалось от поколения к поколению изустно как один из видов духовных ценностей. Эта социально наследуемая информация в устной передаче включала, очевидно, не только «устную науку родословий», но и песенный фольклор, сказания о героических деяниях предков, обрядовые и культовые песни и танцы, шаманские призывы, а также сведения, связанные со сроками сельскохозяйственных работ, о полезных и лекарственных растениях, о свойствах металлов и способах их обработки, о минеральных и растительных красках и т. п. Обо всем этом есть краткие, но выразительные упоминания в китайских источниках [Кюнер, 1961, с. 132—141].

Ухуаньцы и сяньбийцы образовали определенный этнокультурный и этнолингвистический древнемонгольский массив на северных границах тогдашнего Китая, в Восточной и Центральной Монголии. Уже в силу своего географического положения ухуаньцы в большей степени, чем сяньбийцы, подверглись хунн-скому влиянию. В течение почти двухсот лет ухуаньцы принимали деятельное участие в исторических событиях того времени. Наконец в начале III в. н. э. они были покорены китайцами и более 10 000 кочевий были поселены в трех пограничных областях Китая [Кюнер, 1961, с. 138—142; Шан Юэ, 1959, с. 115— 116], образовав новую, более позднюю волну поселенцев, родственных потомкам коренного населения этих районов — жун-ско-диским и дунхусским племенам.