Сергей Кисин - Ростов-папа. История преступности Юга России

«Божествам» была установлена щадящая суточная «норма» — не больше 5–6 человек. Дабы не утомлять и не портить дорогостоящий товар. Подобных борделей в Ростове были единицы, элитных девиц набиралось мало, поэтому в разное время они снимали помещения в разных районах города, в пристойных особняках.

Несколько ниже в табели о рангах Восточной улицы стояли заведения средней руки, где к услугам клиентов предлагались приятные, хорошо одетые особы, пользующиеся спросом у порядочной публики. За визит здесь платили 5 рублей, а за 10 можно было забрать приглянувшуюся гетеру на всю ночь с собой. По договоренности с содержательницей местную «мадам Баттерфляй» можно было арендовать за 25 целковых на конкретный срок. Суточная «норма» у таких девиц не превышала 10 человек. В подобных заведениях обитало не более дюжины девиц, знакомство с которыми делало честь и известным ростовцам. Эти дома терпимости размещались в начале улицы красных фонарей, чтобы порядочной публике не приходилось далеко добираться и сталкиваться со всякой швалью на нахичеванской меже.

Ближе к Нахичеванскому переулку на Восточной улице расположился ряд достаточно приличных заведений, где за 1 рубль из десятка барышень приказчики, учителя, инженеры, офицеры и пр. могли выбрать себе подругу на пару часов (на ночь за 3 рубля). Тут имелись свои постоянные клиенты, заказывавшие полюбившихся спутниц. «Норма» у девушек не превышала 12–15 клиентов.

Самыми дешевыми борделями были двадцатикопеечные постоялые дворы, располагавшиеся в самом конце Восточной улицы на границе Нахичеванской межи. Их посещали солдаты, грузчики, извозчики, мастеровые и прочий рабочий люд. Отдельных номеров не было, а деревянные кровати друг от друга отделяли лишь невысокие перегородки, не доходящие до потолка. За двугривенный, а то и за полтинничек тут можно было отдаться страстям человеческим. Понятно, что за 20 копеек «графинь» и «герцогинь» среди четырех десятков крестьянок искать не приходилось. Трудяшки ежесуточно обязаны были удовлетворить больше двух десятков нетерпеливых клиентов (их число зависело от алчности «мадам»).

Иной ритм работы был у «рабынь веселья», не связанных «желтыми билетами» и составлявших острую конкуренцию Восточной. Этим вообще план устанавливал только собственный желудок да жадность зухеров (альфонсов).

Ростов купался в страстях. Большие деньги лихо зарабатывались и еще с большей лихостью спускались. В кафешантанах с актрисами шампанское текло водопадом. В новомодных электробиографах (так в первое время назывались кинотеатры) после 22.00 демонстрировали первые порнографические фильмы. Как их тогда понимали.

Преступный мир — отнюдь не застывший монолит. Это живой организм, находящийся в постоянном броуновском движении, эволюционирующий в зависимости от внешних обстоятельств. В периоды кризисов он разбухает, вбирает в себя люмпенизированную часть общества. В эпоху диктатур и жестоких преследований сжимается, уходит на дно, мимикрирует, пытаясь выйти из-под давления и проскочить между молотом и наковальней. В редкие периоды ремиссии государственного режима криминалитет старается максимально расширить свои источники доходов.

Преступный мир, словно клеточный органоид, способен к самовоспроизводству, восполнению потерь за счет притока новых рекрутов, не нашедших себя в обычной жизни.

Ни одна общественно-экономическая формация, ни одно государство, ни один режим не способен эффективно справиться с криминалитетом.

С одной стороны, всякая власть за счет насильственной правоприменительной практики в исполнении законов лишь плодила деклассированные элементы; с другой — сам преступный мир проявлял гибкость и вынужден был подстраиваться под любую форму правления. Он всегда был резко враждебно настроен к государству, но, осознавая невозможность решительно повлиять на него и оставаясь сам вне закона, искал пути для контактов с ним исключительно ради собственной выгоды. Это вынудило верхушку криминалитета перейти от категорического неприятия властей и политических течений в конце XIX века сначала к осторожным контактам с полицией с целью дискредитации конкурентов, а затем и к постепенному вхождению во власть через участие в новых советских силовых структурах (вспомним первый кадровый состав ростовской милиции и ЧК). Социально близкая шпана быстрее могла найти общий язык с имеющей обширный подпольный опыт «политикой», чем с царской полицией. Тем более что многие лидеры левых движений имели солидный тюремный стаж, а значит, во всех смыслах говорили с преступным миром на одном языке. Многие бывшие ростовские урки, приняв новую власть, в ней так и остались. Позднее это перетекание кадров привело к упрочению связей между двумя мирами и возникновению в СССР настоящей коррупции: началось растление политической верхушки и ее сращивание с цеховыми и мафиозными деятелями.

За полтора века существования — с образования первых слобод вокруг крепости святого Димитрия до конца 1920-х годов — преступный мир Ростова прошел путь от «колыбели» до «пубертатного периода». Ростовский честный босяк родился разбойным варнаком среди донских курганов с кистенем в руке, а дорос до галантного нэпманского денди с тросточкой и револьвером. Путь был пройден гигантский, повлекший за собой глобальные изменения в социальном составе и ментальности хевры.

В первую очередь этому способствовала консолидация преступности на рубеже веков под воздействием двух факторов: более четкого разделения по криминальным профессиям и необходимости сплочения перед растущей угрозой политического радикализма.

Перед лицом нарастающего противостояния с политическими хевре необходимо было объединять силы под руководством опытных профессионалов, обладающих авторитетом. Что и повлекло за собой смену прежних стихийно собиравшихся шаек на устойчивые преступные группировки, спаянные общими интересами, скрепленные воровским кодексом, опекаемые заслуженными ветеранами.

Следить за соблюдением законов и судить нарушителей теперь должны были наиболее уважаемые «иваны»-«боги»-«мазы», хорошо знакомые и с обычаями каторги, и с воровскими традициями на воле, — криминальная элита Ростова. Для обсуждения наиболее важных для хевры вопросов и проблем они собирали сходняки-толковища, решения которых беспрекословно выполнялись всеми членами хевры. Таким образом, в Ростове создавалось своеобразное государство в государстве, неподконтрольное официальным властям. Богатяновская «тортуга», где селиться предпочитали люди, так или иначе связанные с криминалитетом.