Сергей Кисин - Ростов-папа. История преступности Юга России

Порой сюда попадали случайно. Газеты пестрели заметками с предупреждениями об обманном завлечении крестьянок в бордели под видом найма прислуги. Только крестьянки, увы, газет не читали, грамотой не владели.

Этим прекрасно пользовались таганрогский мещанин Соломон Эршнер и ростовский дворянин Владислав Яницкий, которые успешно занимались поставкой в городские бордели «свежего мяса». Их деятельность распространялась не только на Ростов, но и на публичные дома по всей России, Туркестанского края и Кавказа. Да и сами они не отставали — в Кисловодске у работорговцев вовсю трудился собственный публичный дом.

21 февраля 1914 года ростовские сыщики вышли на след торговцев живым товаром. На квартире Яницкого при обыске была изъята обширная переписка и солидная картотека всех проданных «рабынь веселья».

Во времена нелегализованной проституции основными местами их трудовой деятельности были вокзал, базары, ярмарки, бульвары, трактиры, кабаки, Балабановские рощи, Задонье, порт, набережная и др. Такие условия работы из-за отсутствия постоянного места, где можно принимать клиентов, были крайне затруднительными и небезопасными в городе, кишевшем безумной босотой.

Немаловажно и то, что неофициальная проституция вызывала вполне объяснимый рост числа венерических заболеваний. Ростовский городской голова Андрей Байков обратился к войсковому наказному атаману генерал-лейтенанту, князю Николаю Святополк-Мирскому с письмом, в котором утверждал, что в портовых городах области значительно выросло число заболевших и городская больница в Ростове на треть постоянно забита такими пациентами. Байков предлагал установить контроль городского управления за публичными домами и проститутками, наряду с административным медико-полицейским надзором.

Поэтому упорядочение их деятельности и открытие легальных публичных домов значительно облегчили жизнь работницам улиц.

В 1885 году, по данным образованного после обращения Байкова Медико-полицейского городового комитета под председательством полицмейстера Ростова и Нахичевани, в городе насчитывалось 19 публичных домов, по одному на 1322 мужчины. В них были зарегистрированы 174 проститутки. Все они находились на территории 3-го полицейского участка: в Николаевском и Казанском переулках, на Тургеневской улице. Контингент был, как правило, небольшой. Дом терпимости из 18 женщин содержала Левина, бордель из 12 женщин — Вайнер, из 10 — Швыдлер, с 9 женщинами — Хайш, по 8 девушек работали на Островскую и Шенштейн. Несложно догадаться, чей именно национальный стартовый капитал был пущен на это благородное дело Ну, да деньги, как известно еще со времен императора Веспасиана, не пахнут.

Первоначально дома терпимости не сосредотачивались в специальных кварталах, просто их содержателям советовали не выставлять напоказ профиль своей деятельности — обыватели часто жаловались на скандалы и громкую музыку по соседству.

Для удобства охраны и поддержания порядка ростовская управа сочла разумным разместить бордели в одном месте на окраине города. Чтобы прискорбный, но неизбежный грех человеческий не так бросался в начальственные очи.

Однако появление ростовской улицы красных фонарей, или, как окрестили ее горожане — Бардаковской, вылилось в настоящую эпопею.

К началу 80-х годов XIX века Сенная улица (ныне Горького) считалась городскими задворками. Она упиралась в Сенной рынок, откуда лошадиный корм на телегах развозили по всему городу. Самое место для веселых домов. Там и обосновались первые легальные ростовские бордели, в разное время их насчитывалось от 19 до 25.

Но в 1885 году городские ревнители просвещения решили увековечить память умершего пару лет назад писателя Ивана Тургенева, назвав его именем Сенную. В свою очередь блюстители нравственности возмутились тем, что на улице, носящей имя писателя, прославлявшего скромность и застенчивость девушек, располагаются заведения отнюдь не тургеневского образца. Затеяли дебаты в думе и споры в управе, ломали копья в прессе.

Но обыватели только хохотали и идти на поводу у ханжей не собирались. Да и управа особо не настаивала — у кого рыльце-то не в пушку.

Вскоре выяснилось, что особую любовь к борделям на Сенной снискала и полиция, имевшая со здешних заведений неплохую мзду. Судебный процесс 1893 года над целой группой полицейских чинов во главе с приставами 2-го и 3-го участков Николаем Пушкаревым и Василием Зайцевым, которым вменялись, в числе прочего, и поборы с борделей, многих заставил взглянуть на проблему по-иному. Выяснилось, что полиция не только обирала бандерш, но и помогала им отыскивать строптивых девиц, бежавших из публичного дома, каждый раз без шума возвращая их назад.

А в 1895 году уже сами жители Тургеневской потребовали от войскового атамана и городской управы перенести дома терпимости в другое место. После проверки жалобы выяснилось, что из 17 расположенных здесь борделей только 2 размещаются в отдельных зданиях. Остальные снимают помещения в обычных доходных домах. То есть законопослушные жильцы этих домов чуть ли не комната к комнате соседствовали с девицами легкого поведения.

Власти решили поступить оригинально. 31 марта 1895 года канцелярия войскового атамана уведомила управу, что областное Войска Донского по городским делам присутствие приняло решение… переименовать Тургеневскую улицу обратно в Сенную, а Полицейскую — в Тургеневскую (какое она и носит поныне). Теперь-де Иван Сергеичу будет не так обидно.

Лишь в 1897 году особая комиссия городской думы приняла решение о переводе 7 домов терпимости с теперь уже Сенной на находившуюся еще дальше от центра Черняевскую улицу. Она растянулась всего на четыре квартала.

В управе посчитали, что лучшее место для «красных фонарей» — квартал Черняевской между Нахичеванским переулком и Нахичеванской межой (ныне — Театральный проспект). Окраина города, подальше от глаз. К тому же отсюда было близко до университетской клиники (всего 200 метров), где по субботам барышни проходили медосмотр и при необходимости могли получить курс лечения, за чем строго следил специальный полицейский чиновник.

Однако на Черняевской эпопея продолжилась. В 1902 году гласные городской думы Чириков и Дегтяревский поставили вопрос о том, что улица, носящая имя боевого генерала Михаила Черняева, героя освободительной войны Сербии против Турции, стала пристанищем богонеугодных заведений. На этот раз городские власти решили не гонять девиц по городу, а привычно переименовать Черняевскую улицу в Восточную». Вроде нейтрально и вместе с тем — память о среднеазиатских походах боевого генерала.

Однако при этом жители Восточной должны были, кроме согласия на размещение у себя публичных домов, на свои средства замостить весь квартал и дорогу, соединяющую квартал с Садовой улицей, а также содержать за свой счет полицейский пост на Нахичеванской меже для поддержания порядка. Впрочем, жителям это тоже было выгодно — горожане исправно посещали заведения, заодно здесь же стриглись, брились, покупали хлебное вино, посещали кабаки и пр. Опять же круглосуточный полицейский пост делал гораздо безопаснее жизнь отдаленной от центра Восточной.