Сергей Кисин - Ростов-папа. История преступности Юга России

Руководство «тортугой» ревностно следило за спокойствием и благополучием обитателей. Если возникала необходимость, вело войны с конкурентами, а когда появлялась острая необходимость, шло на неслыханные шаги — на контакты с полицией, правильно ориентируя ее на забредших не на свою территорию чужаков или на бандитствующих соперников. Что считалось не предательством, а лишь нестандартной формой ведения войны. Собственно, полиция в долгу не оставалась и в свою очередь шла на компромисс: закрывала глаза на воровскую мелочовку, освобождала за известную мзду влопавшихся мазуриков, содействовала передаче посылок арестованным на «дядиной даче» и пр. Все, конечно, в пределах разумного — ни одна из сторон лишнего себе не позволяла.

Крушение Российской империи и воздушные замки революции чуть было не нанесли «тортуге» смертельный удар. Из ростовской хевры произошел массовый исход некогда деловой шпаны, поверившей в радужные перспективы новой жизни. Наиболее радикальная часть, напротив, подалась от воров к занимающимся реальным делом налетчикам. Остались лишь консервативные, «битые» босяки, не доверявшие вообще никому.

Новая власть же в искренность раскаяния уголовников так и не поверила, а ее аппарат подавления не смог отсепарировать «расстриг» от фундаменталистов. Хотя и сам факт раскола заметно повлиял на существование хевры. Теперь «тортуга» вынуждена была подстраиваться под новые политические реалии, и под частую смену режимов, и под выросшее влияние беспредельщиков. Гибкость воровского богатяновского «политбюро» позволила ему и заигрывать с политиками, и делегировать своих людей в органы власти (хотя и нет никаких данных о намерении полностью прибрать политическую власть к рукам), и временно отступать перед бандитским крылом криминального Ростова. Чтобы — чисто по-конфуциански — дождаться, когда мимо по Дону проплывет труп его врага. А затем видоизмениться еще раз, подстраиваясь уже под советские реалии.

Ростовская преступность вполне комфортно чувствовала себя и в период революций (поставляя оружие «политике»), и в период Большого террора (будучи социально близкой классу-гегемону), и во время немецкой оккупации (контролируя черный рынок). Ее позиции смогла поколебать лишь утопическая идея интегрировать босяцкий элемент в постромановскую Россию, но вскоре и эта иллюзия развеялась, как туман над Доном.

Недалекий душегуб с большой дороги пореформенной эпохи уступил место умному циничному городскому вору первых советских лет. Разбойных беспредельщиков Гражданской войны и начала 1920-х годов отстреляли молодые непрофессионалы из ЧК и перемололо в репрессивной мясорубке ОГПУ. Им на смену пришли куда более осторожные чмунды (хулиганы) и оборотистые мошенники, проворачивавшие крупные махинации в период НЭПа без применения насилия.

Бандитский Ростов периода анархии в государстве уступил место воровскому Ростову периода оживления деловой активности после окончания Гражданской войны. Богатяновская «тортуга» осознала, что ни один, даже очень удачливый традиционный медвежатник, городушник, ширмач, домушник и пр. не сможет заработать для общака столько, сколько вор, специализирующийся на махинациях с государственными подрядами, армейскими поставками, закупкой продовольствия и т. п. А для этого не нужны кастеты-пистолеты — требуется лишь расторопный оборотистый делец и хорошие связи в советском бюрократическом аппарате.

Прежние уличные кадры для этого не годились — требовались люди, имевшие опыт работы с деньгами и налаженные каналы сбыта.

Именно в советское время прежние «мешки» и блатер-каины начали уходить от прямой зависимости от воров, становясь настоящими деловыми людьми. Их опыт по содержанию подпольных мастерских и складов пригодился сначала во время НЭПа в создании целой подпольной индустрии производства и сбыта левой продукции. Благодаря им в стране пышным цветом расцвел черный рынок вечно дефицитных продовольственных и промышленных товаров.

При этом классический воровской мир принял новые реалии и, понимая суровость нового законодательства, сделал ставку на другие виды криминала, касающиеся в первую очередь частной, а не государственной собственности. Инициаторами этого маневра стали «законники» — авторитетные воры, чтившие «кодекс».

Однако с закатом нэповского отступления к капитализму и сворачиванием частной собственности подпольная деловая инициатива также пошла на спад (вплоть до начала 1970-х годов). Усиление роли государства и сжатие криминального мира вновь привели к выдвижению на первые роли уголовных авторитетов — уже сложившихся к этому времени воров в законе.

После крушения НЭПа к началу 1930-х годов ростовский воровской мир пережил период собственного накопления примитивного капитала, а накатывающему маховику репрессий уже смог противопоставить вновь соорганизовавшуюся для самозащиты хевру во главе с «законниками», с четко прописанным воровским кодексом. К этому времени образ Ростова-папы окончательно сформировался, а его криминальное обаяние достигло своего апогея.

Аблакат — адвокат.

Абоз — 20 копеек.

Агалчить — неосторожно толкнуть.

Алешка — лакей.

Алты — убегай, посторонись.

Амбал — рыночный грузчик.

Аркан — часовая цепочка.

Арап — картежник-шулер.

Асмодей, бабай — тюремный ростовщик.

Бабец — барышня.

Бабки — деньги.

Бабочка — галстук бантиком.

Баланда — пустяки.

Баландить — говорить пустое.

Балты — сиди.

Бан — вокзал.

Банки дать — бить.

Барыга — барышник, специализирующийся на перекупке краденого.

Берданочники — похитители ручной ноши на остановках трамвая.

Блатняк, блатарь, блатной — хулиган.

Блатер-каин — скупщик краденого.

Блин дать — ударить.

Блиномес — изготовитель фальшивых бумаг.

Бог — предводитель, вожак.

Боговать — важничать, зазнаваться.

Бока — часы.

Бока рыжие, скуржавые — золотые часы.

Босака — босяк.

Босаковать — жить босяком.

Бубну выбить, сыграть — бить.

Бугры — Уральский хребет; отослать за Бугры — отправить на каторгу.

Бусанка — водка.

Бусать, набусаться — пить водку.

Бусой — пьяный.

Бутырь — городовой.

Бухтеть — говорить пустяки.

В лас — в меру.

Валет — мальчик.

Варнак — бродяга, каторжник.

Вентерюшник — налетчик, бандит.

Вертун — коловорот.