Анатолий Воронин - Москва, 1941

Взорванное при отступлении морское орудие системы Канэ, на позиции в районе станции Оленино.(из коллекции А. Пересторонина)

Начало строительства рубежа не было гладким. Военные сделали свою часть работы – расставили колышки, по которым должна была пройти «трасса». Но привезенные буквально в чистое поле комсомольцы, многие из которых не имели достаточного времени на сборы, да и понимания того, что их ждет, не могли сразу полноценно включиться в работу. Первое время не хватало самого важного – лопат. Приходилось копать в несколько смен: одни копают, другие смотрят, отдыхая. Огромной проблемой стало питание, которого просто не было. От этого страдали и более подготовленные ко всевозможным перипетиям строительные организации, не было ни котлов для приготовления пищи, ни даже тарелок. Зачастую и взять их было неоткуда. Приходилось выламывать котлы из бань, собирать посуду с миру по нитке, скупать в сельских магазинах, организовывать пекарни для выпечки положенного количества хлеба.

Комсомольские отряды, которые зачастую были лишены хозяйственников, а из «взрослых» имелись только командир да комиссар, оказались в наиболее бедственном положении. Некоторым в прямом смысле выдавали горсть сухой вермишели и немного хлеба на целый день. Пить приходилось из случайных водоемов, что вскоре привело к желудочно-кишечным заболеваниям. «Начались перебои с питанием, не хватало питьевой воды. Нарушалась связь, письма молодежи в родные дома шли долго, терялись, и мы стали получать тревожные запросы – что случилось с моим сыном, дочерью, где они? Были ли мы виноваты в этом? Вряд ли, но, тем не менее, мы принимали близко к сердцу тревожные письма, и нам очень хотелось успокоить матерей и отцов», – писал позже 1 секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Михайлов.

Студенты МЭИ, вернувшиеся с оборонительных работ.

Письмо в «комитет Обороны Союза ССР» «от имени комсомольский добровольной организации помощи фронту» Пролетарского района, отправленное 19 июля: «Сообщаем, что добровольная молодежь, выехавшая на выполнение спецзадания партии и правительства 3/7-41 г. с первого дня прибытия на место назначения ощущает острый недостаток продовольствия (на одни сутки на человека выдают 200 гр. хлеба, стакан вермишели или пшена и 15 гр. масла и песок на несколько суток, 15 гр. масла и песок 1/ 2стакана). На заявление молодежи о недостатке продовольствия администрация относится смехом. 16/7-41 г. в полуголодном состоянии и даже без куска хлеба сделали суточный переход. Придя на место, получив вместо хлеба по 3 стакана муки не могли ничего сделать. Перед походом по предложению начальства, сдав вещи без всякой расписки и подписки на них вещи были сданы на склад. Через некоторое время вместо вещей получили разбитые чемоданы, мешки, в которых большей части вещей не оказалась. В результате чего остались многие разутые и раздетые. После двухдневного голода некоторые ребята не могли выйти на работу. Также администрация несмотря на просьбу о выдаче хлеба отделывается угрозами. Состояние здоровья плохое, так как 200 гр. хлеба выдается после работы».

Пушечный ДЗОТ – полукапонир, предназначенный для флангового или косоприцельного огня. «Крыло» прикрывало амбразуру от прямого попадания со стороны противника.(Из собрания автора)

«Вся работа и ее организация рождались стихийно, без особой подготовки. Нужно было на ходу решать вопросы с питанием, при отсутствии походных кухонь котлов, посуды, поваров, снимали котлы из бань, прачечных, посылали в Москву и Калинин, делали земляные очаги, тут же на месте подбирали кадры поваров и обслуживающего персонала. Организовывали пекарни, если их не хватало в населенных пунктах, строили земляные с малым количеством кирпича и производительностью 1 до 5 тонн хлеба в день, ибо для 35 тысяч человек нужно было дать 35 тонн хлеба в день, а принимая во внимание 2–3 дневный запас, это было уже более 100 тонн. Хлеб – это мука, транспорт, топливо. То же самое с питанием. Чтобы накормить 35 тысяч человек, надо было организовать походные полевые столовые, подвезти продукты, овощи и очень много нужных и необходимых предметов и продуктов. Нужно было думать о починке обуви, одежды, выдаче ее, у кого не было» , – вспоминал начальник треста «Моспромстрой» Марк Сергеевич Степанов.

Чуть ли не в наилучшем положении оказались заключенные. «За время работ мы основательно поизорвали свою одежду. Некоторые из бойцов и все командиры получили обмундирование, но большинство – нет. И когда батальон шел походным порядком через г. Сычевку, я был в боевом охранении, вооруженный винтовкой, находился не в строю, а сбоку. Ко мне подошли женщины и спросили: “Это заключенные из Валдайских лагерей?” Все выглядели действительно жалко. Пооборвались и устали. Впоследствии встретились с заключенными из Валдайского лагеря, около Новодугина. Они также строили противотанковые рвы вдоль р. Вазуза, но были одеты лучше, чем мы, и имели регулярное снабжение и питание» , – вспоминал ополченец из подмосковного Егорьевска Константин Павлович Некрасов.

К августу питание наладилось, через линию проходили стада, которые перегоняли на восток. Это позволяло получать и мясо, и молоко. Сыр, масло, сахар и другие продукты привозили из Москвы. Тяжело обстояло дело с табаком – местные запасы были эвакуированы, надо было выбивать фонды.

Не будем скрывать, работали тоже по-разному, кто-то стремился улизнуть в Москву, кто-то отлынивал от работы. Участки для работы были разбиты по районам, учебным заведениям, кроме того, юноши и девушки работали отдельно. Девушки оказались более выносливыми и дисциплинированными, чем юноши. «У нас для комсомольцев норма была установлена 6 кубометров. Некоторые из них имели по 16 лет – юбки снимут, завязывают и носят мешками песок наверх. Некоторые из них оставались дорабатывать норму. Так и заявляли, как я могу уйти, когда норму не выполнила. Все выполнили, а я не выполнила» , – вспоминал комиссар батальона строителей оборонительных рубежей А. С. Карпушин.

Вся переписка с домом шла через Горком и райкомы. Там письма просматривались, а на основе их содержания делались соответствующие выводы. Конечно, какое-то время существовала возможность отправить письмо обычной почтой или с оказией, но для получения необходимо было указывать примерно такой адрес: «МК ВЛКСМ, Строительное управление Прокофьева (переслать в Первомайский район, МЭИ, РТФ Тимашеву или Аверьянову для Сергиевского)». Так было зашифровано 6-е управление полевого строительства. Только в середине августа строителям стали присваивать номера полевой почты. В архиве московского горкома ВЛКСМ сохранились выписки из писем участников строительства, например, такие: «В тексте: пошлите кепку, моя пропала вместе со 120 рублями … заходите в РК ВЛКСМ узнать об отъезде, очень уже надоело копаться… Замечания: На обороте конверта – изображение результатов игры в преферанс» .