Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Первое пребывание Пушкина в Михайловском в 1817 году длилось около полутора месяцев. В 20-х числах августа он был уже в Петербурге.

2 августа 1818 года Василий Львович Пушкин сообщал П. А. Вяземскому: «Брат Сергей Львович живёт в Опочке, на границе Белорусских губерний. Он приехал в свою деревню 27 июля, а 28-го, то есть на другой день, умерла его тёща <���…> Александр остался в Петербурге; теперь, узнав о кончине бабушки своей, он, может быть, поедет к отцу» [59] Михайлова Н. И. Парнасский мой отец. М., 1983, с. 148. . П. И. Бартенев даже писал, что Мария Алексеевна скончалась «на руках своего внука». Сообщения эти основаны на известной всем привязанности Пушкина к своей бабушке. Однако они ошибочны. Марию Алексеевну хоронили Надежда Осиповна, Сергей Львович и Арина Родионовна. Александр на похоронах не был.

Он приехал в Михайловское только в следующем году — летом 1819 года. 10 июля из Коллегии иностранных дел получил разрешение на отпуск, выправил «пашпорт» и трое суток спустя был уже в деревне.

Ехали, как и в 1817 году, всей семьёй, тем же путём, на Порхов и Новоржев.

Пушкин только что перенёс продолжительную тяжёлую болезнь, едва не стоившую ему жизни. Он вспоминал впоследствии: «Я занемог гнилою горячкою. Лейтон за меня не отвечал. Семья моя была в отчаянии, но через 6 недель я выздоровел».

Так писал Пушкин за несколько дней до отъезда в послании своему приятелю В. В. Энгельгардту и тогда же, 4 июля, в послании генералу А. Ф. Орлову:

Холмы, заливные луга по берегам Сороти, озеро, дедовские леса — все эти приметные черты михайловского пейзажа крепко запомнились ему с 1817 года. Он ехал в деревню охотно.

Но на этот раз время, проведённое здесь, не было таким весёлым и беззаботным, наполненным одними только развлечениями, как тогда. Не было бабушки, и хотя няня Арина непрестанно хлопотала возле своего любимца, со смертью Марии Алексеевны ушли из михайловского дома уют и тепло, которые она одна в семье умела создавать. Ещё давала себя знать недавно перенесённая болезнь. Спустя несколько дней по приезде умер полуторагодовалый брат Платон — его похоронили в Святогорском монастыре, в алтаре Успенского собора.

Как и в первый приезд, Пушкин навещал Тригорское. Сердце его действительно оставалось привязанным к милым, дружески расположенным к нему обитателям гостеприимного дома на трёххолмной горе. Число обитателей его увеличилось. Ещё в конце 1817 года Прасковья Александровна после четырёх лет вдовства вышла замуж за статского советника Ивана Сафоновича Осипова.

Ивану Сафоновичу было тогда 44 года. Он происходил из служилых провинциальных дворян. Начал службу, как явствует из его формулярного списка, в 1788 году пятнадцати лет копиистом Палаты уголовного суда Смоленского наместничества. В 1796 году перевёлся в Санкт-Петербургский почтамт, где прослужил более двадцати лет. Шаг за шагом продвигаясь по служебной лестнице, к 36 годам имел чин надворного советника, а в отставку вышел статским. Чиновник добросовестный и умный, он «обратил на себя внимание начальства». В 1809 году был награждён «во внимание к особенным трудам, положенным им при составлении положения об образе отправления почт». Материальные дела его были не блестящи — жил только на жалованье, земли и крепостных не имел. Первая жена, урождённая Поплавкина, умерла рано, оставив ему малолетнюю дочь, которую он сам растил, сумел дать ей хорошее воспитание, обучив, как полагалось, и французскому языку и игре на фортепьяно [60] ЦГИА, ф. 1289, год 1811, оп. 16, ед. хр. 153, л. 38, 39, 39 об. .

Прасковья Александровна встретилась с Осиповым в одну из поездок в Петербург у кого-то из своих родных или общих знакомых. Он понравился ей. Она увидела в нём человека серьёзного, положительного, с основательным жизненным опытом и немалым чином. Такой человек мог быть ей опорой, разделить с нею заботы о хозяйстве и о семье. И она согласилась на брак. Иван Сафонович с дочерью Александрой (Алиной, как её обычно называли), которой в то время шёл двенадцатый год, приехал в Тригорское.

Пушкин, вероятно, видел Ивана Сафоновича, когда Прасковья Александровна с мужем в начале 1818 года приезжали в Петербург. Теперь имел возможность познакомиться с ним ближе.

Надо полагать, бывал Пушкин и у своих родственников в Воскресенском, хоть и далеко не так часто, как в первый приезд. В Петровском никого из родных не было — Пётр Абрамович уже жил в Сафонтьеве, а Вениамин Петрович ещё находился на службе.

Большую часть времени проводил Пушкин за работой или за чтением.

Два года, прошедшие со времени первой поездки молодого поэта в Михайловское, были полны событий, особенно для него значительных, многое изменивших в его миропонимании и его стихах.

Вторая половина 1810-х годов была временем невиданного дотоле подъёма общественного самосознания. В Петербурге жизнь била ключом. Мыслящая молодёжь, полная светлых надежд, благородных стремлений, объединялась для активных действий. Уже существовал тайный «Союз благоденствия», имевший целью пропаганду в обществе вольнолюбивых идей, подготовку его к грядущим политическим переменам.

Пушкин в полной мере испытал на себе влияние этого удивительного, небывалого времени. В доме адмирала Клокачёва на Фонтанке у Калинкина моста, где жил он вместе с родителями, как и в Коллегии иностранных дел на Английской набережной, где числился переводчиком, его видели редко. Зато постоянно можно было встретить его в стоячем партере столичного Большого театра, «на левом фланге», где собирались независимо мыслящие молодые люди, истинные ценители искусства, для которых театр был не только местом развлечений, но и необходимого дружеского общения, своего рода политическим клубом, а иногда и источником высоких патриотических чувств; на «чердаке» у «колкого Шаховского»,— А. А. Шаховского — драматурга, поэта, руководителя русской труппы, среди первых актёров и драматических писателей; в казармах первого батальона Преображенского полка, у завзятого театрала, драматурга, поэта, и притом члена «Союза благоденствия» полковника П. А. Катенина; на вечерах у Олениных, Карамзиных, Лавалей. Частым гостем был он на субботних собраниях у В. А. Жуковского, где его стихами восхищались и сам хозяин, и гости — К. Н. Батюшков, Н. И. Гнедич, И. А. Крылов… «Сверчок»-Пушкин стал деятельным членом дружеского кружка «Арзамас», объединившего многих лучших, передовых писателей — реформаторов отечественного литературного языка — и некоторых близких к литературным кругам людей; не менее деятельным членом негласного литературно-политического общества «Зелёная лампа», фактически «побочной управы» «Союза благоденствия», где и беспечно веселились, и горячо спорили, и вели вполне серьёзные разговоры «насчёт небесного царя, а иногда насчёт земного».