Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

По точному определению Н. П. Огарёва, «Деревня» «выстрадана из действительной жизни до художественной формы», т. е. стала художественным обобщением тех жизненных явлений, которые, будучи хорошо знакомы поэту, не могли оставить его равнодушным. Знакомство с этими жизненными явлениями пришло к Пушкину в псковской деревне. Если бы поэт не ездил в Михайловское, он и тогда, несомненно, выразил бы в стихах своё возмущение рабским положением народа, зверским угнетением, которому подвергался он со стороны дикарей-помещиков. Но стихи эти были бы другими.

Главное, что здесь, в Михайловском, должно было поразить воображение юного поэта, вдохновить на создание именно такого стихотворения, как «Деревня»,— разительный контраст между красотой, щедростью окружающей земли и уродливым, нищенски-рабским существованием подавляющего большинства живущих на ней людей; между тем, что могло бы быть и что было на самом деле, между возможным и существующим. Этот контраст определяет и идейную и композиционную основу «Деревни».

Картины привольной, овеянной какой-то особой теплотой и нежностью русской природы открывались взору поэта с Михайловского холма, и он с абсолютной точностью воспроизводит их в первой части своего стихотворения.

То, что эти «подвижные картины» были «списаны с натуры», в значительной степени определило их реальность, конкретность, отличие от условно-идиллических, сентиментальных описаний, обычных для поэзии того времени.

Они согреты искренним чувством любви к родной земле.

И чем прекраснее была эта земля, тем очевиднее вопиющая социальная несправедливость, лишающая тех, кому она должна была принадлежать по праву, самых элементарных условий существования, тем сильнее был вызываемый такой несправедливостью гневный протест. И этот протест, как и ужасающее положение закрепощённого народа, выражены в стихотворении в реальных, конкретных образах, а не отвлечённо-риторически. Поэт говорит о том, что хорошо знает. За каждым словом — глубокое содержание, точное определение действительного явления, той или иной стороны народной жизни.

Смело и грозно заучит голос поэта-гражданина — «друга человечества», глашатая разума, свободы, справедливости. И это голос не отвлечённого лирического героя, а самого поэта.

Искренность, сила сочувствия и обличения таковы, что стихотворение приобретает характер своего рода политической декларации. Начав с элегических раздумий, поэт в своём страстном монологе поднимается до «грозного витийства». И при этом впервые в русской поэзии пафос политического негодования и протеста сочетается с реальными картинами окружающей поэта действительности. Всё это определяет своеобразие «Деревни», позволяет видеть в ней зачатки зрелой пушкинской лирики 1820—1830-х годов.

С этим стихотворением вошла в поэзию Пушкина тема народа.

Передовая русская молодёжь, члены первых тайных декабристских организаций видели в «Деревне» подлинную правду жизни, распространяли стихотворение в списках, как революционную прокламацию. Оно служило задачам «распространения в обществе убеждения в необходимости освобождения крестьян». И после 14 декабря 1825 года, на следствии, «заговорщики» называли его среди тех литературных произведений, которые в наибольшей степени способствовали формированию их революционного сознания.

Известно, что «Деревню» читал Александр I и будто бы просил передать автору благодарность за содержащиеся в стихотворении благородные чувства, но, думается, чувства эти не привели царя в восторг, и он припомнил их Пушкину, когда годом позже решал судьбу поэта.

Пушкин понимал, что деревня — это по существу вся Россия, и от её судьбы зависит судьба страны [73] К началу XIX века свыше 90 процентов населения России жили в деревнях. В Псковской губернии сельское население превышало городское в 25 раз — 290 тысяч против 12 тысяч. И почти все эти сотни тысяч были крепостные, находившиеся во владении 690 помещичьих семей. . «Политическая наша свобода,— писал он вскоре,— неразлучна с освобождением крестьян». В начале 1822 года, в Кишинёве, он, по словам современника, горячо ратовал против рабства, говоря, что «всякого владеющего крестьянами почитает бесчестным». И хотя Пушкин, как и Николай Тургенев и его друзья — первые декабристы, ещё верил в возможность изменения русской жизни конституционным путём, «по манию царя», риторический вопрос, которым заканчивал он свою «Деревню», звучал как страстный призыв к действию во имя ликвидации рабства, торжества свободы для всего отечества.

Незадолго до отъезда из Михайловского Пушкин написал стихотворение «Домовому».