Юлий Циркин - От Ханаана до Карфагена

Как уже говорилось, Навуходоносор предпочел не включать финикийские города непосредственно в территорию своего царства. Это, конечно, объясняется экономическим значением Финикии, что не мешало вавилонскому царю осуществлять строгий надзор за подчиненными царями. В частности, в Тир был назначен некий Энлиль-шапик-зери, который в должности шандабакку, вероятно, контролировал не только политическую, но и экономическую жизнь города: в частности, он назван первым свидетелем в долговой расписке на огромную по тем временам сумму в 3 мины и 8 сиклей серебра (Unger, 1926, 314). Этот документ датируется 41-м годом правления Навуходоносора, т. е. последним годом его долгого царствования. А уже через три — года тот же Энлиль-ша-пик-зери был таким же чиновником с тем же титулом шандабакку в месопотамском Ниппуре; такие шандабакку были в Ниппуре и раньше (Unger, 1926, 314–316). Таким образом, это был обычный высокий чиновник, следовательно, с точки зрения вавилонского правительства, его полномочия и в Тире, сохранившем свою автономию, и в крупном и почитаемом месопотамском городе ничем не отличались.

Укрепление вавилонян в Финикии не могло не встревожить их соперников египтян. Именно с этим, вероятно, связан двойной поход фараона Априя. По Геродоту (II, 161) и Диодору (I, 68, 1), этот фараон с моря напал на Тир и Кипр и с суши на Сидон. Действия его были довольно удачны: тирско-кипрский флот был разгромлен, Сидон взят штурмом, а другие финикийские города устрашены примером очередного падения Сидона; фараон же вернулся в Египет с большой добычей. Едва ли надо сомневаться в историчности этих событий (ср.: James, 1991, 725). Сухопутный поход египетской армии был совершен в рамках все еще продолжающейся войны с Вавилоном, так что принадлежность вавилонскому царю Палестины или Сирии не была непреодолимым препятствием для прохода египетских войск. Флот, созданный Нехо, вероятно, не без помощи финикийцев показал свою эффективность.

Возникает вопрос о времени этого похода. Априй правил довольно долго, с 589 до 570 г. до н. э. (Lloyd, 1994, 281). Греческие историки говорят о разгроме тирского и кипрского флота египтянами. Едва ли это имело место тогда, когда Тир сражался с врагами Египта вавилонянами, или незадолго до этого. Уже говорилось, что поход против Тира и, может быть, Сидона был предпринят вскоре после окончательного разрушения. В этих условиях поход против тех же финикийских городов практически являлся помощью Вавилону. Иное положение сложилось после осады, когда оба финикийских города подчинились вавилонскому царю. И Геродот, и Диодор сразу же после рассказа об этом походе Априя говорят о неудачной экспедиции против Кирены, послужившей толчком к восстанию против фараона и его свержению. Поэтому думается, что военная экспедиция Априя против Финикии состоялась в последние годы его правления, после подчинения Тира и, видимо, Сидона Вавилону, т. е. в 573–570 гг. до н. э.

В результате этого похода египтяне ненадолго сумели снова взять Финикию под свой контроль. Навуходоносор воспользовался свержением Априя, чтобы под предлогом восстановления на троне законного царя вторгнуться в Египет, но вавилоняне были разгромлены (Wiseman, 1991, 236; Lloyd, 1994, 339–340). После всех этих событий можно говорить об окончательном разделе сфер господства Египта и Ново-Вавилонского царства. Финикия входила в сферу вавилонского господства.

Тирским царем, который сражался с египтянами, был Баал II, посаженный на трон Навуходоносором и ставший его верным вассалом. После его смерти Навуходоносор по каким-то причинам решил ликвидировать монархию в Тире. Во главе города встали «судьи», т. е. суффеты (Ios. Contra Ар. I, 21). Произошло это в 564 или 563 г. до н. э. (Тураев, 1903, 112; Katzenstein, 1973, 327, 337). Сам термин «суффет» (шофет) — довольно древний. Этим словом обозначался глава или представитель политической власти в отдельных районах государства в Эбле, Мари и Угарите (Safren, 1970, 1–2, 14; Sznycer, 1978, 570–571; Pettinato, 1980, 50–51). Известно, что так назывались военные и политические предводители израильского племенного союза до установления монархии, причем Библия неоднократно выразительно противопоставляет «судей» и царей. Финикийские колонии, где не было царей, возглавляли суффеты. Два суффета стояли во главе Карфагенской республики (Nep. Han. VII, 4). Суффеты (неизвестно, в каком количестве) возглавляли правительство Гадеса (Liv. XXVIII, 37, 2). В финикийских городах, как об этом будет сказано позже, сосуществовали община и царская власть. Видимо, после ликвидации монархии общинные институты стали единственными, и глава общины стал и главой государства.

Возможно, речь шла не просто о ликвидации царской власти в Тире, а о включении Тира непосредственно в состав Вавилонского царства. Сохранение при этом общины с ее институтами совершенно неудивительно. В Вавилонии в то время существовали гражданские общины, обладавшие самоуправлением (Заблоцка, 1989, 357–358; Дандамаев, 1989, 8), и ликвидация полунезависимости Тира не означала ликвидацию тирской гражданской общины. В то же время ничего неизвестно о каком-либо событии, которое могло бы послужить поводом для этого. Более того, еще совсем недавно тирийцы доказали свою верность вавилонскому царю. Царь Баал II, сражавшийся с египтянами, умер, и Навуходоносор, может быть, не надеялся на лояльность его наследника. Но вполне возможно и другое предположение: этот шаг вавилонского царя был продиктован стремлением к большей централизации государства и ликвидацией в его рамках полунезависимых политических единиц. Если это так, то такая же участь должна была постигнуть и остальные финикийские города.

Суффеты правили Тиром далеко не равное время: Йакинбаал — два месяца, Хелбес — десять месяцев, Аббар — три месяца, Меттен и Герастарт — шесть лет. Такая неравномерность свидетельствует об отсутствии правильных выборов. По-видимому, вавилонские власти вмешивались в политическую ситуацию в Тире и смещали неугодных суффетов, заставляя проводить каждый раз новые выборы. Иосиф говорит, что эти «судьи» были катесттабдстау (т. е. поставлены), а данный глагол может означать и «избирать», и «назначать». Используя пассивную форму, Иосиф в то же время умалчивает о субъекте действия, и можно предполагать, что это были вавилонские власти. Однако весь контекст говорит скорее о действии самих тирийцев. Поэтому вероятнее, что вавилонское правительство предпочитало внешне уважать автономию тирской общины. Иосиф, взявший эти данные из финикийских источников, называет двух последних «судей» вместе; возможно, что, как и в Карфагене, при последних суффетах в Тире был установлен двойной суффетат.

Создание в Тире республики имело необратимые последствия для Тирской державы. Колонии, поддерживавшие связи с метрополией, экономически были уже независимы от нее (Bartolini, Moscati, 1995, 41–44). И царская власть оказывалась единственным связующим звеном, объединяющим различные общины в единое целое — Тирскую державу. С падением царской власти это звено исчезло, и Тирская держава распалась. Приблизительно 550 г. до н. э. датируется печать царя Сарепты (Bordreuil, 1991, 465–468). Это означает, что и Сарепта на какое-то время стала городом, не зависимым от Тира. Можно, по-видимому, говорить, что Тир потерял и азиатские владения. Правда, Псевдо-Скилак (104) называет Сарепту тирским городом. Это значит, что позже тирийцы восстановили свои владения на азиатском материке, но на Западе потери были безвозвратны. Виной этому, по-видимому, стали карфагеняне, которые воспользовались сложившимся положением и приступили к созданию собственной державы. Ее создание связывается с именем Малха, который, по словам Юстина (XVIII, 7, 1–2), совершил великие дела против афров, воевал в Сицилии и Сардинии. Походы Малха относятся к 60–50 гг. VI в. до н. э. (Шифман, 19бЗ, 70; Moscati, 1977, 29, 134; Moscati, 1989, 25, 38, 120; Acquaro, 1987, 44). Таким образом, деятельность Малха началась приблизительно в республиканский период истории Тира. С походами Малха связаны разрушения ряда финикийских центров и создание новых, уже карфагенских, а также подчинение финикийцев Центрального Средиземноморья Карфагену (Moscati, 1989, 34–37). Идеологическим обоснованием или предлогом карфагенских претензий на замену Тира своим городом в качестве главы финикийцев Запада могло быть «царское происхождение» Карфагена.