Иван Лучицкий - Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Они боялись всякого народного восстания и считали демократические теории наиболее опасными и вредными для общественного блага. «Берегитесь, — говорили они, — господства черни (охлократии), потому что чернь стремится уничтожить дворянство» [1178] Le Politique (dialogue) // Mémoires de l’estât. T. III. P. 76: «Qu’en se garde avec soin de l’ochlocratie, ou excès de la démocratie, laquelle veut destruire la noblesse». . Ее господство — невозможно: она не в силах управлять сама, потому что не может удержаться в границах. Подобно всем невеждам она становится нестерпимою, едва только захватит в свои руки власть» [1179] Discours politiques // Mémoires de l’estât. T. III. P. 224, 239–240, 258–259 ff.; Le Politique (dialogue) // Mémoires de l’estât. T. III. P. 69 ff. (возражения на теории анабаптистов). .

Таким образом, за одною только знатью, представителями народа, признавали гугеноты право восстания. И это было вполне логическим выводом из их положения.

Они не признавали теории равенства, — неравенство званий и состояний казалось им вечным и естественным законом бытия. «Никогда, — так доказывал один из них, — никогда не было такой эпохи, когда бы полное равенство существовало на земле» [1180] Discours politicoes // Mémoires de l’estât. T. III. P. 204 ff. .

После грехопадения первых человеков, как и до него, существовало неравенство, потому что оно установление божие. Нарушить его — значит ниспровергнуть порядок и погубить государство [1181] Ibid. : одно только неравенство званий и спасет его от гибели [1182] Ibid. . Но отвергая принцип равенства, гугеноты не останавливались лишь на одной теоретической постановке об отношениях подданных к государю и выясняя его здесь еще с большею полнотою. Несомненно, власть короля, как представителя и устроителя порядка, должна быть велика, но если она не будет ограничена кем-либо, то приведет к тирании [1183] Ibid. P. 217. . Ограничивать ее всею массою народа значит еще более увеличивать силу тирана, так как масса всегда поддерживала его. Поэтому, единственное и лучшее ограничение — господство знати. Она служит посредницею между государем и народом, сообщая первому о нуждах народа, предупреждая последнего о грозящей ему опасности [1184] Ibid. P. 222 b ff. . Если бы случилось, что знать была истреблена, — народ подвергся бы серьезной опасности быть ограбленным [1185] Ibid. P. 259 b. . История и государственная практика представляют тому немало примеров. Для чего, например, турки стараются искоренить дворянство? Вот о чем спрашивали гугеноты. Для того, — отвечали они, — чтобы вполне завладеть и жизнью, и имуществом народа, управлять им по своей воле [1186] Ibid. P. 260. .

Таковы были те аргументы, на которых опирались гугеноты в своих выводах, таков был и тот идеал, к достижению которого они стремились. Но они не остановились на этом. Отчего, — спрашивали они, — Франция так могущественна, так долго существует, тогда как другие государства, образовавшиеся путем завоевания, падают? Оттого, что Меровей образовал из Германцев и Галлов одно общее целое, ввел управление, ограниченное лучшими людьми [1187] Ibid. P. 224–225. , оттого, что она приняла лучшую форму правления.

А теперь в каком она состоянии? Разве она сохранила вполне свои старинные учреждения? Разве должности, принадлежавшие прежде знатным людям, не в руках плутов? Разве они отдаются тем, кто заявил свои доблестные качества при защите общественного блага? А из каких людей состоит государственный совет? Какой пользы можно ожидать от него, когда презрение ко всему честном в ходу между его членами, когда все они — гарпии, кровопийцы, переполнившие Францию кровью ее сыновей? Разве существует хоть один город, хоть одна деревня, хоть один уголок во всей Франции, которые не были бы обагрены кровью тех, кто положился на слово короля? Не есть ли это все дело самого короля? Или, может быть, королем овладели недостойные лица и его именем грабят страну? Если так, то было ли когда-нибудь более удобное время для защиты дворянских прав [1188] Discours politiques // Mémoires de l’estât. T. III. Cp.: Réponse à la question s’il est leisible au peuple et à la noblesse de résister par armes à la félonie et cruauté d'un seigneur // Ibid. P. 339 ff., 348 ff. .

А отчего все это происходит, откуда все эти бедствия, угнетающие Францию? В чем причина зла?

Вопросы сводились у них опять к тому же, к чему, как мы видели, гугеноты приходили чисто теоретическим путем. — Все зло в тирании, в угнетении знати, в стремлении уничтожить ее.

Но если это так, если, следовательно, дворянству необходимо восстать против тирании, так как в нем одном надежда и спасение Франции, если, наконец, его господство — гарантия безопасности и благосостояния страны, то какую форму должно принять правление во Франции, какие учреждения должны быть в ней введены, чьему примеру должно было следовать в их создании?

То был важнейший вопрос для гугенотов, к нему сводились все их рассуждения. Если аристократическая монархия составляет лучшую форму правления, если при ней Франция когда-то благоденствовала, то должно восстановить ее, восстановить и тот старый порядок вещей, который создали предки.

Так разрешался вопрос. В брошюре « Francogallia », вышедшей в августе-сентябре 1673 г. и принадлежащей перу уже известного гугенотам писателя Готомана [1189] Я пользовался главным образом двумя изданиями Готомана: 1) изданием 1573 г. на латинском языке (Holomani iurisconsulti. Francogallia / Ex officina Jacobi Stoerii. Genevae, 1573), 2) французским переводом, помещенным в «Mémoires de l’estât» (изд. 1577 г.). Это последнее представляет в некоторых местах разницу с первым и отличается большею определенностью в выражениях и большею резкостью в языке. , этот вопрос рассматривается именно с этой точки зрения, и эта точка зрения признается самим автором наиболее верною и справедливою, прямо ведущею к цели. «Я утверждаю, — пишет он в предисловии, обращаясь к Фридриху, електору Рейнского Палатината, — что главная причина зол и бедствий страны заключается в той ране, которая была нанесена ей рукою того, кто около ста лет тому назад поколебал учреждения наших предков» [1190] Holomani iurisconsulti. Francogallia / Ex officina Jacobi Stoerii. Ge-nevae, 1573: «Causam autem confirmo esse plagam quam annis abhinc ciriciter centum ab illo accepit, quem constat primum omnium praeccara maiorum nostrorum institute labefactasse». . А эти учреждения признавались им идеалом государственно строя, а люди, создавшие их, — людьми громадного ума и способностей [1191] Ibid. Cp.: Mémoires de l’estât. T. II. P. 581. . «Я не сомневаюсь, — восклицает он, — что единственное лекарство наших бедствий заключается в восстановлении тех учреждений, в приведении нашего расшатавшегося государственного строя к тому доброму согласию, которое существовало при наших предках» [1192] Mémoires de l’estât. T. II. P. 581. Cp.: Holomani iurisconsulti. Francogallia: «Rempublicam nostrum turn sanatum iri confidimus, cum in suum antiquum et tanquam naturalem statum divino beneficio restituetur». .