Иван Лучицкий - Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Это терпение истощалось еще и прежде. Покровительство двора и знати, ревность к вере и крайняя нетерпимость уже создали это «неистовство». На юге и на севере еще с 1561 г. началось «дело очищения» церкви от зла, и католические церкви лишились своих украшений. «Ханжа, папист!» (« Cafard, papiste! ») уже стало раздаваться в городах, и страх обуял души католических священников. Но тогда еще не все были согласны с таким образом действий, не все одобряли его. «Я больше всего боюсь своих, а не противников», — говорил Беза и старался ослабить ревность «верных» [446] «Nostros potios quam adversarios meteo» (4 Nov. 1561). Baum J. W. Theodor Beza nach handschriftlichen Quellen dargestellt. Bd. I–II. Leipzig, 1843–1851. Bd. II. S. 129. Cp.: Mémoires de Condé… T. II. P. 359 ff. (письмо Безы к королю Наваррскому от 15 мая 1561 г.). .

Но вот разнеслась по всей Франции весть, что «слуги истины» зверски истреблены в Васси, что Гизы в Париже, что король в руках ненавистных папистов, что гугеноты изгнаны из Парижа, что повсюду начались гонения, и смерть грозила верным.

То был решительный удар, нанесенный надеждам гугенотских пасторов. Их посольство, отправленное в Монсо к королеве-матери с требованием не допускать вступления Гиза в Париж, потерпело полнейшую неудачу, и им оставалось лишь рассчитывать на себя, на свои собственные силы. Торжество Гизов, захват ими в свои руки власти, грозили возвращением ко временам шатобрианского эдикта или амбуазских казней, и гугеноты должны были начать деятельность иного рода. У них были силы: церковь ввела в их среду прочную организацию, дала энергических ораторов, а остановки за ясной и определенной формулировкой вопроса об отношениях к правительству, нарушившему январский эдикт и права совести, не было, потому, что она была уже сделана. «Король не имеет никакой власти над нашею совестью. Он сам находится под страхом осуждения и, как мы, обязан повиноваться Богу» [447] Remonstrances à tous les Estais // Mémoires de Condé… T. II. P. 483. , — вот что провозгласили гугеноты и стали доказывать, что вооруженная борьба в защиту прав совести вполне дозволительна при тех обстоятельствах, в каких находится дело религии.

«Кроткие служители Бога были подвергнуты всевозможным оскорблениям, их тела были отданы на съедение земным зверям». Так писал один из публицистов гугенотской партии, заключая рассказ свой о резне в Васси [448] Discours entier de la persecution et la cruauté exercée en la ville de Vassy par le duc de Guise // Archives curieuses. T. IV. P. 156. . «Но, — прибавляет он, — никогда еще провозглашение закона так не взволновало земли, как взволновала ее теперь проповедь евангелия, которое есть смерть для всех тех, кого сатана опутал сетями своими, и жизнь для тех, кто отрицается от всякие скверны и похоти мирские и живет в ожидании славы Божией» [449] Ibid. . Это ожидание имело недавно все шансы на успех, а теперь было подорвано в самом корне. Волнение существовало, оно было вызвано давно, организовалось под сильным влиянием религиозного настроения и пасторов, проповеди которых глубоко западали в душу — и теперь проявилось в новой форме. Стремление к установлению царства Божия на земле стало поддерживаться оружием, и во Франции началась религиозная война.

Колебания и неопределенность стремлений у представителей политической реакции уравновешивались силою и энергиею религиозного чувства, влиянием и решимостью пасторов, и вскоре партия была организована, все протестантские силы призваны на защиту религии и соединены в одну общую ассоциацию для «сохранения славы Божией, спокойствия государства и свободы короля, под управлением королевы-матери» [450] Traite d’association faicte par M-r le prince de Condé, avec les Princes, Gentilshommes et autres de tous Estais, pour maintenir l’honneur de Dieu, le repas de ce Royaulme et l’état et liberté du Roy, soubs le gouvernement de la Royne-Mere // Mémoires de Condé… T. III. P. 259 ff. . То была ассоциация, составленная с чисто религиозною целью, предоставлявшая пасторам значительную долю влияния на дела. Гугенотов воодушевляло религиозное чувство, для него шли они теперь класть свои головы на поле брани. «Мы клянемся, — так писали они, — и обещаем перед Богом и ангелами его держаться всегда наготове, являться по первому призыву Конде и служить ему до последнего издыхания» [451] Ibid. P. 259–260. . А Конде являлся в их глазах их вождем и защитником великого дела. Он наряду со всеми протестовал, что не вносит в этот «священный союз» ( Saincte alliance ) ни личной страсти, ни внимания к собственной личности, богатствами почестям, что цель его, как и его сподвижников, одна — защищать дело религии порядка. Что это действительно так, доказательством тому служит то, что «мы клянемся не терпеть в своей среде нарушений заповедей Божиих, как-то: идолопоклонства, божьбы, суеверий, разврата, грабежа, а также уничтожения икон и разграбления храмов по частной инициативе» [452] Ibid. Р. 260. . И чтобы обратить эту клятву в истину, они уверяли, что допустят в свою среду лучших пасторов, которые бы обучали солдат армии, ведущей «священную войну» ( bellum Sacrum ), религии и которым они обязывались оказывать все должное им повиновение [453] Ibid. .

То не были лицемерные заверения: громадное большинство давало клятву вполне искренно, и слово и дело сходилось у него. Недаром современники называли эту борьбу «священною войною». Вызванная резнею в Васси, она была результатом религиозного фанатизма, и лица, поднявшие оружие, лишь за малыми исключениями, подняли его в защиту религии, с целью ее установления, ее исключительного господства в государстве [454] Карл IX сказал однажды принцу Конде: «Совсем недавно Вы довольствовались тем, что католики Вас терпели, теперь Вы требуете равных с ними прав, а скоро Вы захотите стать единственными и изгнать нас из королевства» (« Il n’y a pas long temps que vous vous contentez d’être soufferts par les catholiques, maintenant vous demandez à etre égaut, bientôt vous voudrez etre seuls et nous chasser du royaume »), и этими словами довольно метко охарактеризовал тенденции партии, тенденции, основание которым положено Кальвином в то время, когда он изгонял из Женевы несогласых с его догмою и сжигал Серве, и которые были продолжены его преемниками и последователями, о деятельности которых почти ежедневно представлялись правительству рапорты следующего содержания: «Мадам! Я долго медлил уведомить Вас о двух скандалах, которые произошли в этом городе 3 и 11 числа сего месяца, столько крестов поломали, столько разбили икон и подожгли церквей… И с той поры, начиная с ночи в последний четверг 19 числа сего месяца, случилось нечто худшее в монастыре Гиш, в аббатстве, куда они вошли ночью с огнестрельным оружием» (« Madame! Je diffère vous avertir de deux scandais, arrivés en ceste ville le 3 et 11 de ce present mois, tant de brisement de croiz, romptures d’images que torcements d’eglises… Et despuis, qui fut la nuict de Jeudi dernier 19 du mois, est es harrivé pis au monastère de la Guyche, en laquelle l’on est entré de nuict avec armes et bastons à feu dedans laditte abbaye ») и др. (Bailli de Blois a la R. М.). «Не менее нетерпимые, чем их гонители, они желали на скорую руку искоренить то, что они называют идолопоклонством…» (« Non moins intolerans que leurs presécuteurs, ils voulurent bientôt exterminer ce qu'ils appelainet l’idolâtrie »). — Michelet J. Histoire de France. P., 1855. T. X. .