Ольга Тогоева - Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Как я уже упоминала выше, стиль Монстреле и его видение исторических событий вызывали большое доверие у Вольтера. Не меньшим авторитетом пользовался бургундский хронист и у других французских авторов XVI–XVIII вв.: именно у него большинство из них позаимствовали детали биографии Жанны д’Арк [2170]. Активно использовали «Хронику» Монстреле и англичане, причем выдумки бургундца оказались дополнены в их сочинениях новыми вымыслами. Так, Э. Холл (а вслед за ним и Р. Графтон), слово в слово повторяя пассаж о служанке с постоялого двора, научившейся там ездить верхом и владеть оружием [2171], заявлял, что Жанна была настоящей уродкой и ни один мужчина не желал близости с ней [2172]. Хотя оба автора и упоминали о якобы данном девушкой обете девственности, ее слова они называли «выдумками» и «фантазиями» ( phantasies ), которым доверять вовсе не следовало [2173]. Графтон подробно останавливался также на пребывании Жанны в армии, замечая, что в прежние времена ни одна римская матрона не позволяла себе разговаривать с мужчинами в публичных местах [2174], тогда как «эта денно и нощно общается с солдатами и военными, что совершенно недостойно, аморально и бесчестно» [2175]. Уважающие себя женщины так себя вести не должны, а потому, заключал Графтон, Жанна — непорядочная особа ( nо good woman ) и не может быть названа святой ( no saint ) [2176]. Ту же мысль, но уже в XVIII в., подробно развивал один из французских «философов» — Ж.-Б. д’Аржан, писавший, что если обвинение в проституции и не было выдвинуто в 1431 г. против девушки, это еще не означает, что ее следует признать святой. Невинность, которую смогла сохранить Жанна, по мнению д’Аржана, являлась всего лишь признаком ее целомудрия, но не святости [2177]. И уж тем более, полагал он, не стоит проводить знак равенства между девственностью и пророческим даром [2178].

Именно эту мысль доказывал, как представляется, и Вольтер в своей «Орлеанской девственнице». Вслед за Монстреле он называл Жанну «горничной, дебелой и румяной», с мускулистыми руками, твердой грудью, что «попу, бойцу и книжнику мила», способной отвесить оплеуху любому, кто «ее за грудь или за бедра щиплет». Она все также заботилась о «лошадях таверны», разливала вино, таскала мешки — пока за ней не являлся св. Денис, отправившийся на поиски последней девственницы королевства [2179]. Чтобы сделать эту мысль еще более доходчивой, изменения в судьбе своей героини Вольтер сравнивал с изменениями в судьбе какой-нибудь юной белошвейки, вместо публичного дома попадающей в постель к королю [2180]. Появление в жизни Жанны крылатого осла должно было, таким образом, завершить общую картину событий, дабы у читателей не оставалось ни малейших сомнений в нравственном облике Девы. Заимствовав у Апулея тему осла как фаллического животного, катание на котором означало в символическом плане потерю девственности, Вольтер развил этот мотив, доведя его, при помощи хроники Монстреле, до логического конца. Его Жанна д’Арк не только теряла девственность, на что указывало наличие у нее чудесного спутника. Вопреки надеждам св. Дениса, она оказывалась вполне сговорчивой особой, готовой отдаться влюбленному в нее Дюнуа, несмотря на то, что подобное поведение наносило, возможно, непоправимый урон будущему Франции.

Однако именно в этом кажущемся противоречии между утратой девственности и окончательной победой французских войск над врагом и состояла главная задумка великого «либертинца». Его поэма призвана была продемонстрировать всю абсурдность признаков истинной святости, которых требовала от претендентов на данный титул официальная церковь и которые пропагандировали в своих трудах, посвященных Орлеанской Деве, католические авторы XVII–XVIII вв. Девственность Жанны, которую они так превозносили, не являлась для Вольтера — как и для некоторых его современников — признаком особой Божественной избранности. Да и сама предполагаемая святость французской) героини не вызывала у него никакого сочувствия. По мнению Вольтера, для спасения страны от захватчиков вовсе не обязательно было становиться святой: вполне достаточными оказывались физическая сила, мужество, находчивость и ум — качества, которые никак не зависели от расположения небесных сил.

Выпустив в свет собственную версию поэмы в 1762 г., Вольтер в последующих ее изданиях усилил, как мне кажется, данную мысль. Это заметно, в частности, по тем исправлениям, которые он внес в собственный экземпляр «Орлеанской Девственницы» и которые затем вошли в текст при дальнейших публикациях. Так, в песне 2 в монолог английского шпиона Грибурдона, похваляющегося своим происхождением, своими силами и способностью захватить в плен Деву, была вставлена фраза «Ничто не может сопротивляться моей доблести», которая усиливала противопоставление солдата-мужчины и девушки, также волею Провидения превратившейся в воина [2181]. Однако наиболее интересным исправлением Вольтера мне представляется замена нейтральной «Жанетты» на «Святую» в сцене, где главная героиня поэмы с восторгом обозревала свои доспехи [2182]: новое определение должно было лишний раз подчеркнуть несоответствие статуса святой реальному положению Девы в королевском войске и тем целям, которые перед ней стояли. Кроме того явление осла «Святой» лишний раз указывало на сомнительный характер ее девственности [2183].

Подобная трактовка образа Жанны д’Арк, насколько можно судить, сильно повлияла на последующие поколения французских историков и, в частности, оказалась воспринята сторонниками рационального подхода к изучению истории.

«Орлеанская девственница» Вольтера стала, вне всякого сомнения, одним из наиболее ярких событий литературной жизни Франции XVIII в. Еще до ее официальной публикации, начиная с 1730-х гг., образованная публика во Франции и за ее пределами постоянно знакомилась с отдельными песнями поэмы, а затем — и с ее пиратскими изданиями. Известности произведения способствовали и публичные выступления самого автора, пытавшегося таким образом бороться с неаутентичными копиями, которых, по его собственным подсчетам, к 1755 г. существовало уже около 6 тысяч (из них в Париже — 2 тысячи). За вторую половину XVIII в. «Девственница» переиздавалась 68 раз, еще 29 изданий последовало в XIX в. [2184]

Таким образом, как справедливо замечал Ж. Веркрюс, поэма Вольтера «подчинила» себе весь век Просвещения, столь же масштабной оказалась и реакция на это произведение. Не следует, однако, полагать, что все без исключения отклики носили резко отрицательный характер, напротив, многие авторы не только приняли позицию Вольтера, но и прямо ссылались на него, продолжая развивать его трактовку образа Жанны д’Арк как сильной девушки, волею обстоятельств возглавившей королевское войско и своими личными способностями добившейся не только всеобщего восхищений но и радикального перелома в противостоянии французов и англичан.