Ольга Тогоева - Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

На схожей позиции стоял, как представляется, и Ж. Берриа-Сен-При, указывавший, что для своих врагов (англичан и членов Парижского университета) Жанна, безусловно, являлась ведьмой, для сторонников Карла VII — Божественной посланницей, а для некоторых современных авторов — обычной обманщицей [2369]. Однако сам он полагал (буквально дословно вторя Л’Аверди), что людям не дано судить о замыслах Господа и о Его Провидении [2370]. Точно так же рассуждал и Ж. А. Бюшон, писавший, что объяснение фактов жизни Девы таит для историков «непреодолимые трудности» ( les difficultés les plus insurmontables ) [2371], что сам он не станет «доискиваться» правды, но лишь приложит все силы для того, чтобы его современники могли «узнать факты» (т. е. прочесть хроники того времени) [2372].

Не высказывая, таким образом, собственного однозначного мнения о том, была ли Жанна д’Арк в действительности истинным пророком и, как следствие, святой, католические историки эпохи Реставрации, тем не менее, единодушно полагали, что она именно так и воспринималась своими современниками-французами [2373]. На этот безусловный вывод их наводило чтение материалов процесса по реабилитации 1455–1456 гг., которые они полагали главным источником по истории Орлеанской Девы [2374]. Именно показания свидетелей, лично знавших героиню, позволяло Ф.-А. Ле Брюн де Шарметту и его коллегам уделить основное внимание тому, что, с их точки зрения, понималось под святостью в середине XV в.

Прежде всего, опираясь на материалы процесса по реабилитации, историки-католики эпохи Реставрации отмечали особую набожность Жанны, свойственную ей с самого детства и сильно отличавшую ее от прочих детей Домреми [2375]: вместо обычных увеселений она предпочитала уединяться в церкви и предаваться молитве [2376]. Не менее «святым» представлялось им и ее поведение во время путешествия из Вокулера в Шинон: ее постоянное стремление побывать на мессе и исповедоваться, отсутствие привычки сквернословить, скромная и достойная манера обращения. Все это заставляло ее спутников верить в Божественный характер миссии этой девушки и забывать об опасной дороге [2377]. Однако особый упор — и эта особенность восприятия Жанны д’Арк отличала работы историков-католиков начала XIX в. от трудов их предшественников — делался на пребывании девушки при королевском дворе и на тех «испытаниях» ( epreuves, examens ), которым она там подвергалась.

Важнейшим изменением здесь, как мне представляется, являлось сведение всех, воспринимаемых ранее как разрозненные, «допросов» Жанны в единую систему, в один процесс discretio spirituum с несколькими, четко выделяемыми этапами, соответствовавшими различным проблемам, которые призваны были решить советники Карла. Именно поэтому встреча дофина с самопровозглашенным пророком, с которой в «канонической» версии событий обычно начиналось описание пребывания девушки в Шиноне, оказывалась теперь отнесена на более позднее время [2378]. Ей — во всех без исключения рассматриваемых работах и в соответствии с данными материалов процесса по реабилитации — предшествовали первые допросы девушки, проводимые приближенными Карла [2379]и посвященные ее образу жизни до прибытия ко двору и ее последующим планам (освобождению Орлеана и коронации Карла) [2380]. Только после этого рассказ переходил к свиданию с дофином, которого — в полном соответствии с традицией второй половины XVI–XVII в. — Жанна узнавала в толпе приближенных и которому раскрывала королевский «секрет» (содержание тайной молитвы о спасении Франции) [2381]. Убедившись, что новый самопровозглашенный пророк не только отличается «святостью» жизни с самого юного возраста, но и даром откровения, королевские советники переходили к следующему этапу discretio spirituum — к выяснению, от кого именно, от Бога или от дьявола, девушка получала свои откровения [2382]. Продуманные ответы девушки, говорившей «как клирик», а также дополнительная информация о нравах и репутации Жанны, якобы собранная судьями в Домреми [2383], убеждали судей в том, что они имеют дело с избранницей самого Господа [2384]. Кроме того, в качестве последнего этапа discretio , они проводили проверку девственности Жанны, дабы окончательно убедиться в том, что дьявол не заключал с ней договор [2385].

Следует отметить, что важные изменения в рассказе о жизни Жанны д’Арк историков-католиков начала XIX в. коснулись не только ее допросов в Шиноне. Совершенно иным стало и понимание целей, которые преследовала девушка, находясь в армии. Если в сочинениях либералов упор делался на усилиях по сохранению нравственности солдат, их телесной и душевной чистоты [2386], то теперь речь шла исключительно о борьбе за веру, за повышение набожности «святого войска» ( troupe sainte ), в которое Жанна не разрешала вступать ни одному воину, если он не раскаялся в своих прошлых грехах [2387].

Что же касается содержания миссии Девы, то и здесь в католической историографии начала XIX в. произошли заметные изменения. Из всех целей, которые якобы ставила перед собой девушка и которые ранее всегда фигурировали в сочинениях, ей посвященных, наши авторы писали лишь о двух — о снятии осады с Орлеана и о коронации Карла в Реймсе. Данное ограничение позволяло им сконцентрироваться на важнейшем для них и крайне актуальном для периода Реставрации моменте — на отношениях Жанны и ее короля. Основное внимание при этом уделялось церемонии помазания, после которой — и только после нее — наследник престола превращался в истинного правителя своей страны [2388]. При этой у авторов-католиков, в отличие от их коллег-либералов, полностью отсутствовала идея противопоставления Девы и окружения Карла VII, хотя собственно крестьянское происхождение девушки никто из них не оспаривал [2389]. Как следствие, ни один из авторов-католиков не являлся сторонником версии о возможном предательстве, которое совершил король в отношении своей соратницы [2390]. Напротив, ее главной, причем религиозной задачей они объявляли спасение монархии [2391]. Именно Жанна д’Арк придала новые силы Карлу, заставила его отказаться от дурных советчиков, окружить себя верными и мудрыми людьми и лично заняться управлением страной [2392]. Вот почему после трагической гибели девушки он отомстил своим врагам за ее смерть [2393].

Процесс по реабилитации, при помощи которого король, по мнению авторов-католиков начала XIX в., восстановил справедливость в отношении Жанны д’Арк, был крайне важен для ее репутации и сохранения памяти о ней. Как полагал Ф.-А. Ле Брюн де Шарметт, этот процесс вполне мог стать и канонизационным, и ему помешало вовсе не то, что Божественный характер миссии Жанны был якобы не доказан, а сложная политическая обстановка, в частности, нежелание папского престола обострять отношения с Англией [2394]. И хотя данное объяснение, безусловно, являлось полнейшей выдумкой, оно, как кажется, косвенным образом давало понять, что именно Ф.-А. Ле Брюн де Шарметт думал о святости Орлеанской Девы. Эту, весьма взвешенную и осторожную позицию автора разделяли не только его коллеги-католики — ее, как кажется, поддерживало и правительство Людовика XVIII.