Инесса Магилина - Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.

Интересна в этом отношении одна деталь, в Кракове, ожидая возможности выезда в Русское государство, кармелиты повстречались с «московским послом», который прибыл ко двору короля Сигизмунда. И вот о чем шла речь между ними. « Посол московита, которого мы увидели здесь, фаворит Великого Герцога. Он сказал нам, что тот пропустит нас в Персию, из-за того что Великий Герцог был в вечном мире с персами, от которых недавно приходил посол, чтобы уведомить о победах, которые у шаха были в этом году над Турком: в своем письме к Московиту он говорил, что его победы проистекали из доброты того же Московита и из молитв Высшего Понтифика » [359]. Этим послом был не простой человек, а знаменитый Афанасий Иванович Власьев, возглавивший Посольский приказ в 1601 г. после опалы Андрея Щелкалова. А. Власьев принадлежал к когорте первых профессиональных дипломатов, и это не только потому, что он служил посольским дьяком почти четверть века. Власьев был опытным и искушенным в международных делах переговорщиком. Годунов еще в бытность свою конюшим поручал Власьеву сложные и деликатные дела. Власьев долгое время занимался переговорами с императором, бывал неоднократно в Праге и с послами шаха Аббаса. Поэтому как никто другой он был в курсе происходящего и справедливо считал, что папское посольство к шаху есть вопрос первостепенной важности для международных отношений. Только Власьев, вероятно, недооценивал масштаба событий, которые произошли в Русском государстве. Придерживаясь внешнеполитической линии, выбранной для Русского государства еще Иваном Грозным, Власьев упускал из виду, что прежнего государства, с его связями, влиянием, возможностью оказывать давление на партнеров, уже нет. Кармелиты имели беседу с Власьевым в то время, когда он приехал в Краков за невестой нового «государя» – Мариной Мнишек. Он представлял жениха, который заочно обручался с невестой. Это была иллюзия былого величия, и Власьев не мог не понимать существа происходящего, вероятнее всего, он, как истинно русский человек, надеялся на знаменитое русское авось. Что касается персидского посла, то здесь Власьев слукавил. Речь шла о Мехди Кули-беке, который действительно имел аудиенцию у Годунова, но направлен он был шахом не к царю, а к императору Рудольфу на смену Зайнуль Абдин-бека [360].

Лжедмитрий I (Григорий Отрепьев) действительно был тайный католик, поэтому в его лице кармелиты встретили самое горячее содействие своим планам. Новый русский царь, венчанный на царство с соблюдением всех правил, обсуждал с кармелитами не только планы обращения православных схизматиков в истинную веру, но и собственные антиосманские планы, которые, учитывая его положение, были грандиозными. Они требуют отдельного рассмотрения, так как оказались напрямую связаны с посольством кармелитов.

Стоит отметить, что еще совсем недавно личность Лжедмитрия I не воспринималась всерьез и все его поступки сопровождались по меньшей мере ироничными комментариями. В настоящее время, изучая переписку самого Лжедмитрия и комментарии со стороны его окружения, можно прийти к выводу, что, не имея внутриполитической программы, новый «правитель» имел достаточно четкую внешнеполитическую концепцию. Самое поразительное, что по степени разработанности и глубине содержания антиосманскую программу Лжедмитрия можно сравнивать только с проектом «конфедерации» шаха Аббаса I, но никак не с расплывчатыми предложениями такого тонкого и хитрого политика, каким являлся Б. Годунов. Однако главное противоречие заключалось в том, что планы Лжедмитрия не воспринимались всерьез московской аристократией, по причине двусмысленного положения самого «царя».

Климент VIII не успел прореагировать на депеши Лжедмитрия. Возможно, он занял выжидательную позицию до того времени, пока «претендент» на русский трон окончательно определился бы со своим положением. В конце 1604 г. Климент VIII умер, новый папа Лев XI пробыл на престоле несколько месяцев. Активные связи Лжедмитрия с Римом начинались с восшествия на престол Павла V. Придя к власти, Лжедмитрий старался выполнять все обещания, данные его европейским покровителям, кроме одного – союза церквей. Лжедмитрий был тайный католик, поэтому он не противился идее слияния церквей в принципе, но, будучи по происхождению русским, он прекрасно понимал, что этот замысел невозможно будет претворить в жизнь. Поэтому Лжедмитрий со всей энергией переключился на создание антиосманской лиги, которая позволила бы ему сыграть заметную роль в глазах Римской курии и европейских монархов.

В самом первом своем обращении к Клименту VIII Лжедмитрий просил его предотвратить заключение мира между императором и султаном, так как решил немедленно связать себя наступательным договором с императором [361]. Почти сразу после коронации Лжедмитрий отослал к Сигизмунду III посланника с предложением присоединиться в общей для всех христиан борьбе. Казалось бы, что с восшествием на престол пропольского кандидата все противоречия, существовавшие между двумя странами, должны были быть решены, и Польша могла бы присоединиться к антитурецкой лиге. Однако Сигизмунд III и на этот раз отклонил это предложение, сославшись на противоречия между Польшей и Империей [362].

Император Рудольф II, наоборот, воспринял предложения Лжедмитрия как знак свыше [363]. Почти тринадцатилетняя война между Империей и Османской империей истощила ресурсы обеих стран. Однако предстоящий мир в большей степени был бы выгоден Турции, так как она с 1603 г. воевала на два фронта – с Империей и с Персией. Больной монарх категорически был против заключения мира. Лжедмитрий I со своими казаками мог серьезно изменить положение воюющих сторон, если бы ударил со стороны Азова и Кубани. Учитывая тяжелый политический и социальный кризис в Османской империи, успех мог бы быть достаточно предсказуемым [364].

Лжедмитрий I отправляет к Павлу V иезуита о. А. Лавиского, который должен был подробнейшим образом познакомить Римскую курию с предложениями антиосманского союза. Лжедмитрий заявлял о своем твердом намерении начать войну с турками и заключить по этому поводу союз с христианскими принцами. Для содействия этому намерению папа должен был убедить императора продолжать войну с турками совместно с царем [365]. Лжедмитрий предлагал немедленные практические действия и предпринял бы их даже в том случае, если бы к его идее никто больше не присоединился. Это могло бы укрепить или даже спасти его собственное внутриполитическое положение [366].

Лжедмитрий, как и четырьмя годами ранее шах Аббас, думал, что делает папе и европейским государям предложение, от которого нельзя отказаться. Но ответ, который он получил на свои предложения, необъяснимым образом совпадал с ответом шаху Аббасу. Павел V предлагал Лжедмитрию первым выступить в крестовый поход против турок и увлечь своим примером других европейских государей. Со своей стороны, понтифик обещал самое горячее содействие этому делу при дворах Империи и Польши [367].. Таким образом, Лжедмитрий вынужден был искать союзников самостоятельно. Учитывая критическое положение, в котором находился император Рудольф, Лжедмитрий обратил свое внимание в сторону Персии. Посольство для отправки в Персию, во главе с князем И.П. Ромодановским, было готово к весне 1606 г.