Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)
- Название:Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2012
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.) краткое содержание
Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Инфантицид как преступление: позиция юристов
На протяжении длительного периода российской истории практика детоубийства ускользала от государственного внимания, поскольку и сами дети не представлялись для государства ценностью. Их рождение и смерть были предметом родительской компетенции, а убийство детей приобретало определение преступления лишь тогда, когда оно совершалось посторонними людьми. Государственная монополия на насилие была объявлена к середине XVII в. Тогда же были введены законы, препятствующие родителям самостоятельно вершить суд над жизнями своих детей.
В 1649 г. было принято Соборное уложение царя Алексея Михайловича, установившее суровые наказания для женщин, лишающих жизни своих незаконнорожденных детей, и менее суровые наказания в случае убийства собственных законных отпрысков. [410]Такая двойственность закона в отношении детоубийц свидетельствовала о том, что царская власть в середине XVII в., как и церковь, больше беспокоилась не о судьбах детей, а о противодействии внебрачным половым связям, в особенности «женской измене». [411]
В 1716 г. Петр I принял Воинский устав, ставший важной вехой в истории законодательного противодействия детоубийствам в России. В соответствии с новым законом вводились одинаково жестокие наказания за убийства как внебрачных, так и законных детей. Еще один серьезный шаг был сделан при Екатерине II, когда в стране начали строиться приюты для подкидышей, что было первой практической инициативой со стороны государства в деле приумножения численности населения. Тем самым попытки законодательного регулирования народных практик контроля над рождаемостью стали сочетаться с государственным попечением о незаконнорожденных детях. Однако на протяжении всего XVIII в. государство не имело реальных возможностей взять под свой контроль всю сферу жизни, связанную с сексуальностью и репродукцией, и она оставалась во власти народных методов регуляции.
В XIX в. российские законодатели вынуждены были предпринять целый ряд мер по модернизации законодательства, и уже при Александре I началась масштабная работа по наведению порядка в своде законов. Важным итогом ее стало принятие в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, в котором появились специальные статьи о детоубийстве. Статья 1451-я была посвящена детоубийству, статья 1460-я — сокрытию трупа мертворожденного младенца. То и другое квалифицировалось как особый тип преступления, равно как и аборт, именуемый «плодоизгнанием». [412]Новизна закона состояла в том, что теперь наказание за убийство незаконнорожденного младенца по сравнению с наказанием за убийство ребенка, рожденного в браке, было более мягким. Государство стало более заботиться о сохранении жизни детей, чем о противодействии внебрачным связям.
Между тем по сравнению с целым рядом европейских законодательств российские уголовные законы эпохи правления Николая I выглядели более консервативными, а наказания за совершенные преступления — слишком суровыми. Сохранение крепостного права означало и сохранение режима телесных экзекуций, которые большинством наследников идей Просвещения мыслились уже как архаическая мера. На этом фоне наказания за детоубийство также казались весьма жестокими. В зависимости от того, каковы были обстоятельства убийства новорожденного, статья 1451-я предусматривала в качестве кары различные меры — тюремное заключение сроком 4-6 лет или каторгу от 10 лет до пожизненного. Однако была возможность квалифицировать это преступление по статье 1460-й и доказать, что женщина «от стыда или страха» оставила новорожденного без помощи и по этой причине он умер; в этом случае ей грозило тюремное заключение сроком от 1,5 до 2,5 лет.
Не всегда легко сказать, какова была правовая практика применительно к случаям детоубийства с 1845 по 1864 г., но хорошо известно, что с 1864 г. ситуация характеризовалась тем, что судьи стали регулярно выносить более мягкие наказания для обвиняемых в инфантициде. [413]
Отмена крепостного права привела к быстрому осознанию необходимости отказаться от большинства предусмотренных Уложением 1845 г. суровых наказаний. В 1863 г. появился указ «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных», ограничивающий применение телесных наказаний. [414]В 1864 г. заработали суды присяжных и мировые судьи, которым было доверено рассмотрение малозначительных преступлений. Началась борьба с прежней судебной волокитой, и одновременно судьи получили возможность увеличить число рассматриваемых дел. В судах стали чаще разбирать дела, связанные с преступлениями, совершаемыми народом. В контексте этих перемен более часто начали слушаться и дела, касающиеся детоубийства. В связи с чем у современников складывалось представление о том, что число совершаемых детоубийств растет.
Одними из первых на изменившуюся ситуацию отреагировали профессиональные юристы. В 1863 г. в «Юридическом всстникс» выпит статья А. Любавского об инфантициде, в которой он указал на возрастающее число детоубийств и попытался объяснить причины этого явления характером нравов, царящих в обществе: «Желание скрыть свое бесчестие от внебрачного рождения дитяти сделалось настоятельной потребностью несчастной женщины, которая на одну лишь минуту забыла свои обязанности, и тем настоятельнее было это желание, чем скромнее, честнее и развитее была несчастная женщина до ее падения. Совершенное же сокрытие стыда было возможно только посредством истребления дитяти, свидетеля и виновника этого стыда». [415]
Юридические издания активно публиковали материалы о случаях детоубийств. Быстро стала складываться картина распространяющегося бедствия. «Судебный вестник» рисовал душераздирающие сцены: «Мать зарыла своего незаконнорожденного новорожденного младенца, где он был через полчаса найден и возвращен к жизни». [416]В 1868 г. восходящая звезда российской юриспруденции, в скором будущем профессор Санкт- Петербургского университета и составитель Уголовного уложения 1903 г. Н. С. Таганцев (1843—1923) писал: «Постоянное возрастание детоубийств <...> возрастание, поражающее своими размерами, делающее ничтожными все средства, предпринимаемые против него обществом и государством, требует серьезного внимания. Оно требует изучения причин, порождающих зло, и орудий, годных для борьбы с ним». [417]
С 1864 г. суды присяжных взяли на себя рассмотрение дел о детоубийстве в свои руки. Стало широко практиковаться вынесение оправдательных приговоров для детоубийц, а суровые наказания заменялись мягкими. Наказание в виде каторги для матерей-детоубийц практически не применялось, а сама каторжная система начала быстро расшатываться. [418]Для российских юристов эта ситуация приняла форму противоречия: с одной стороны, реформы создали условия для растущей криминализации общества, с другой стороны, законы, призванные для его защиты от преступников, выглядели слишком грубыми и малопригодными для регулярного употребления. Естественной реакцией юристов на это было стремление модернизировать законы, сделав их более пригодными для противодействия растущему валу преступности. В 1866 г. была издана новая редакция Уложения о наказаниях, в которой был зафиксирован отказ от телесных наказаний. В 1885 г. вышла в свет третья редакция, еще более адаптированная к требованиям времени. [419]
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: