Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Оккупационные власти особенно обеспокоены были впечатлениями своих чиновников и солдат, что сербский народ не считает себя «окончательно побежденным и основательно покоренным», а надеется на какую-то помощь со стороны, «причем с уверенностью». Развитие событий показало, что в качестве противника они имели весь народ. Стремление интернировать из Сербии все оставшееся мужское население в возрасте от 17 до 55 лет не дало ожидаемых результатов, ибо оказалось, что в одинаковой степени опасность исходит и от молодежи, и от более старых поколений мужчин, и от женщин. Австро-венгерские агенты докладывали, что в народе существуют «укоренившиеся повстанческие настроения», а болгарские чиновники сообщали, что сербы к оккупантам проявляют нескрываемую ненависть и намерения поднять восстание «при удобном случае» [415]. Подозрительность оккупационных властей подогревали явно недоброжелательные взгляды, сборища в трактирах, склонность молодых людей к чтению, черная одежда на женщинах и девушках, а также слухи, которым сербы верили больше, нежели официальной информации. На каждом шагу они сталкивались с упрямством, антипатиями, своего рода политическим протестом и едва скрываемым пренебрежением, поэтому делали вывод, что общество Сербии представляет собой «общество сопротивления».

На такое состояние сербского народа под оккупацией рассчитывалось и при разработке военных планов на Солунском фронте, когда встал вопрос о возможности поднять восстания на юге Сербии [416]. После отступления сербской армии осенью 1915 года на территории Сербии оставались отставшие и вылеченные после ранений воины, которые избежали плена и со временем стали создавать повстанческие отряды. Осенью 1916 года эти отряды начали вступать в бои с австро-венгерскими и болгарскими оккупационными силами. Тогда и сербское Верховное командование повело работу по организации повстанческого движения с целью дестабилизировать оккупационное правление и ослабить линии фронта оккупантов.

Массовость сопротивления была следствием жестокости, которую проявляли оккупационные власти. В начале следующего года сопротивление распространилось, охватив территорию, которая была под болгарским оккупационным управлением. В феврале 1917 года оно переросло в Топлицкое восстание, которое было вызвано решением болгарских властей мобилизовать в свои войска и сербских новобранцев. Предводителями восстания были Коста Воинович, подпоручик сербской армии, который из-за ранения не ушел вместе с сербской армией через Албанию и Kocта Милованович Печанац, поручик, которого Верховное командование еще в сентябре 1916 года самолетом перебросило в Сербию для подготовки повстанческого движения. Его задачей была организация четнических отрядов, которые бы вступили в действие, когда союзнические части выйдут к Вардару и приблизятся к Скопью.

Восстание вспыхнуло спонтанно, опережая директивы Сербского верховного командования и планы главнокомандующего Солунским фронтом генерала Саррайля. В его основе было желание поскорее освободиться [417]. повстанческая армия насчитывала почти 13 тысяч бойцов. Ее действие разрушило планы по созданию так называемой «Болгар-Моравы», всполошило все вражеские тылы и помешало оккупантам осуществлять реквизиции продовольствия на этой территории. Между тем, оказалось, что Коста Печанац был не в состоянии ни направлять повстанческие действия, ни согласовывать их с имеющимися планами союзников Если учитывать стратегический аспект, восстание было поднято преждевременно и не сопровождалось наступательными действиями на Солунском фронте, которые бы использовали его потенциал. При большой поддержке населения повстанцы все же освободили Куршумлию, Прокупле, Лебане, Пусту Реку и части Нишского, Враньского и Рашкского округов, создав угрозу германско-болгарским коммуникациям в долинах Mopавы, Нишавы и Вардара. Область, которую повстанцы контролировали, была окружена территориями, на которых не чувствовалась власть оккупантов, но и влияние повстанческих сил тоже. Оккупационные власти на подавление восстания собрали около 30 000 солдат. Наряду с болгарскими частями были задействованы и австро-венгерские. О серьезности ситуации, в которой оказались Центральные силы на Балканах, свидетельствовал и тот факт, что ряд подразделений, участвовавших в подавлении восстания, был переброшен с фронта на Соче [418].

Бои начались 8 марта и длились до 25 марта 1917 года. После этого еще происходили спорадические столкновения с меньшими группами повстанцев. А расправах над ними и над гражданским населением была проявлена чрезвычайная жестокость. Сжигались целые и жестоким наказаниям подвергалось все население. При подавлении восстания в марте 1917 года болгарские оккупанты убили около 20 000 сербских гражданских лиц. Предводитель восстания Коста Воинович был ликвидирован в декабре 1917 года, но это не стало концом сопротивления [419].

Военно-политическое положение, в котором Сербия находилась в 1917 году, вынудило Николу Пашича несколько отступить от мнения о том, что именно она должна создавать югославянское государство и формировать его внутренне устроение. Нужно было преодолеть неблагоприятные международные условия, которые возникли после Февральской революции в России, осмыслить перемены, вызванные падением царизма и выходом на историческую сцену «крайне неразумных элементов», как Никола Пашич называл большевиков, приобрести благосклонность нового военного союзника — США, развеять сомнения союзников относительно намерений Сербии и возможностей объединения югославян, убедиться в том, что Центральные державы не потерпели военного разгрома и что о распаде Австро-Венгерской монархии мало кто думает. Было ясно, что военную программу Сербии впредь нужно реализовывать без опоры на «могущественную славянскую защитницу». Видя беспомощность новых властей России, Никола Пашич с осторожностью следил за тем, что происходило, сохраняя осмотрительность по отношению к их заявлениям о желании «освободить подчиненные народы Австро-Венгрии», о создании Югославии и защите Сербии от германской опасности в будущем. Сам по себе красноречивым являлся уже тот факт, что он без ведома Петрограда организовал Корфскую конференцию [420].

Различия, проявлявшиеся у сербского правительства и Югославянского комитета во взглядах на добровольческий вопрос, довел до кульминации кризис в дискуссиях по поводу способа объединения и характера внутреннего устройства будущего государства. Сербия не отказалась от тех представлений о государственности, которые были провозглашены в военной программе в декабре 1914 года. Весной 1917 гада Никола Пашич держался позиции, что Сербия — «носитель нашей общей идеи, ее официальный и ответственный представитель перед нашими союзниками и всем остальным миром». При этом он готов был воздать должное Югославянскому комитету за его «патриотическую и священную работу». Но сопротивление было и с другой стороны. Анте Трумбич утверждал, что «Сербия с ее людьми имеет сотню недостатков», но и признал: «ни одна из наших стран не способна быть таким кровавым Пьемонтом нашей эпопеи, как она». Несмотря на все разногласия, обстоятельства вынудили Николу Пашича и Анте Трумбича в некоторой мере сблизить свои позиции [421].