Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Среди нескольких других гаваней, Волатерры, вероятно владели портом в устье Цецины или поблизости от него. Вместе с тем они более остальных этрусских городов устремлялись в глубь страны, расширяя свои владения в долине Эры и другого притока Арна — Эльсы, — также вдоль самого Арна (вплоть до Фезул — этрусского Визула, современного Фьезо-ле), а по другую сторону Арна, на север, — до бассейна Эри-дана (река Пад, По) и Фельзины (римская Бонония, современная Болонья). На фельзинских надгробных плитах в форме подковы высечено родовое имя Кеикна (Цецина); вероятно, этот род происходил из Волатерр, ибо его имя образовано от названия волатеррской реки; к тому же известно, что ему принадлежали глиноземные участки и соляные залежи неподалеку.

Клузий (Clusium, этрусский Клевсин [clevsin-], совр. Кьюзи) лежал глубоко внутри Северо-Восточной Этрурии и занимал вулканическое плато над рекой Кланис (Clanis, совр. Кьяна; ныне обмелела), долину которой этруски подвергали очистке и мощному дренажу. Ок. 700 г. до н. э. местные высокогорные селения, а также соседние деревни (населенные умбрами — другим италийским народом), слились в один крупный город. Хотя Клузия, в силу самой его удаленности, почти не коснулось греческое влияние (своим процветанием город был обязан скорее сельскому хозяйству, чем металлургии), — по прошествии века он превратился в богатейшее и могущественнейшее государство этой области.

Клузийские гончары изобрели особую разновидность сосудов — большие терракотовые погребальные урны-цисты с крышками, которые венчали обобщенные и вместе с тем поразительные изображения человеческих голов. Относящийся к ранней эпохе женский бюст обнаруживает причудливую смесь греческих мотивов, навеянных сирийскими образцами. В конце VI века до н. э. до н. э. в Клузии создавали и самобытные погребальные рельефы, отчасти вдохновленные ионийскими и аттическими прообразами. Кроме того, здесь зародилась собственная школа керамики буккеро — толстостенной или «тяжелой», в отличие от тонкостенных церетанских сосудов сходной техники.

Клузийцы достигли вершины величия и могущества в конце VI века до н. э., при Ларсе Порсенне, чья гробница (пространно описанная Варроном 71) была найдена неподалеку. Ларе Порсенна (его подлинное имя неизвестно; очевидно, и «Ларе» и «Порсенна» являются апеллятивами-титулами; лат. Porsenna, Porsena, Porsina) величался «царем Клузия и Вольсиний»; такое прозвание указывало на его власть над святилищем в Вольтумне, которое было религиозным средоточием этрусского союза.

Вольсинии (Volsinii, по-этрусски Велсу [velsu], ныне Боль-сена), Арреций (Arretium, современный Ареццо), Кортона (Cortona, по-этрусски Куртун) и Перузия (Perusia, нынешняя Перуджа), по-видимому, были основаны колонистами из Клу-зия, — хотя позднее, когда все эти города превратились в цветущие государства с независимым сельским хозяйством, каждое придумало себе пышные — впрочем, противоречивые — легенды, связывавшие их основание с героическим греческим прошлым 72. Возможно, некоторые из этих колоний были выведены Ларсом Порсенной, который, должно быть, первым из этрусских правителей поощрил ввоз или производство гоплитского оружия и снаряжения (по греческим образцам): археологические данные свидетельствуют об их появлении в Этрурии начиная с VI века.

Вероятно, благодаря стараниям того же Ларса Порсенны влияние Клузия обрело небывалый размах: на севере оно простерлось за Апеннины, а на юге затронуло Кампанию и Лаций.

Уже в раннюю эпоху несколько этрусских городов-государств (трудно сказать, какие именно), а может быть, отдельные граждане или группы граждан — действовавшие либо по их распоряжению, либо самовольно, — навязали этим плодородным и богатым италийским областям свое господство в делах торговли, искусств и, наверное, в некоторых случаях — политики. На севере же с давних пор очагом деятельного этрусского обитания была Фельзина (лат. Felsina, впоследствии Бонония [Bononia], ныне Болонья), где еще с конца X века до н. э. существовала кучка деревень. Они благоденствовали за счет запасов железа, а также извлекали прибыль из связей с заальпийскими областями, жители которых обрабатывали бронзу, — вплоть до территории современной Словении.

В Фельзине этрусское влияние стало заметным еще до 700 г. до н. э., и окончательно возобладало к той поре, когда отдельные селения слились в город, затем предположительно переросший в независимое государство. Фельзина господствовала над долиной Рена (лат. Rhenus, совр. Рено), а подвластное ей поселение в Казалеккьо возвышалось над тем местом, где долина переходила в открытую равнину. В конце VI века до н. э. у дороги, уводившей отсюда в Этрурию, был создан еще один эмпорий в Мисс (Misa, Марцаботго): так было легче управлять потоком товаров, проходившим через апеннинские перевалы. Из других городов, где этруски играли важную роль, следует особо выделить Мантую, о смешанном народонаселении которой внятно сказано в Вергилиевой «Энеиде» 73. Все эти общины вели торговлю с двумя эмпориями на адриатическом побережье — Атрией и Спиной, выведенными этрусками сообща с греками (Глава VIII, раздел I).

И торговля и владычество этрусских городов-государств коснулись также земель, лежавших по ту сторону Тибра — естественной южной границы их страны.

В плодородной Кампании главным очагом этрусского влияния стала Капуя (лат. Capua; ее этрусское название римляне переиначили на латинский лад как Вольтурн (Volturnum); ныне это Санта-Мария-ди-Капуа-Ветере), занимавшая стратегически выгодное расположение — у переправы через реку Вольтурн. Этрусские имена в капуанских надписях указывают на возможное участие Вольсиний в торговых делах города или даже в его основании, — хотя совершенно очевидно, что Капуя сделалась самостоятельным государством. Недавние раскопки подтвердили и важность другого кампанского центра — Кал (по-латыни Cales [род. пад. Calium], Calentum, или Cale, совр. Кальви), где первый из известных этрусских правителей водворился, как установлено, примерно в 640–620 гг. до н. э. Еще южнее центр этрусской деятельности находился у Салернского залива (sinus Paestanus), во Фратте-ди-Салерно и Пицен-ции (лат. Picentia, совр. Понтеканьяно). Другой древний город, к востоку от Салерна (Salernum, совр. Салерно), по-видимому, обязан своим названием — Вольки, — под которым его знали римляне, посетителям или колонистам из Вульчи 74. Дионисий Галикарнасский упоминал об этрусках, живших «у Ионического залива» (в Атрии, Спине?), которые в 525/524 г. до н. э. вторглись в греческую Кампанию 75.

Чтобы сохранить как сухопутные, так и морские связи с Кампанией, этрускам понадобилось установить известную меру влияния и над территорией, разделявшей их земли, — то есть над Лацием. Собственно говоря, между культурами правящих сословий Этрурии и Лация в определенные периоды и в определенных краях было практически невозможно провести различия — за тем разве что исключением, что латины, в большинстве своем, и во времена этрусского владычества продолжали говорить на собственном, индоевропейском языке.