Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Подобные постановления касательно семейных дел заняли видное место в обширном своде — настоящей лавине — Со-лоновых законов, который, очевидно, был задуман как исчерпывающая кодификация права. Это важнейшее свершение Солона в течение долгих веков продолжало служить свою службу. Подобно законодателям-предшественникам — появившимся прежде всего на Крите и в италийских Локрах, — он, должно быть, видел свою задачу в записи обычного права 23. Но, как и везде, сам этот процесс (например, в случае с реформой долговых отношений, не входившей в свод законов) неизбежно толкал общество в сторону реформ.

С той же целью Солон учредил и Гелиэю (пАла1а), которой он отводил весьма важное место. Это слово вначале означало «собрание», теперь же оно стало относиться к афинскому народному собранию (которое существовало уже давно, но носило несколько призрачный, формальный характер и было лишено власти), или, быть может, к определенной части его представителей, проводившей судебные заседания и выслушивавшей прошения отдельных граждан, несогласных с решениями и приговорами, вынесенными государственными чиновниками 24. Вероятно, вначале эти разбирательства касались только смерти, изгнания и утраты гражданских прав; неограниченное право обжалования любых вопросов являло бы демократический идеал, о котором в ту пору никто еще не мечтал. Тем не менее начала демократического правосудия были заложены, ибо стал очевиден важнейший принцип: пострадавший может обратиться напрямую к своим согражданам для восстановления справедливости 25.

Солон воспользовался и своим прежним опытом купца, поощряя сельское хозяйство. Он стал поощрять производство оливкового масла, вероятно, преследуя политику «возвращения к земле» и к тому же желая надежнее оградить производителей масла от угнетения. Согласно Плутарху, имелось и еще одно соображение: вывоз масла пришлось увеличить для того, чтобы платить за привозное зерно, в котором все больше нуждалась Аттика. Однако вывоз всех остальных сельскохозяйственных продуктов был запрещен (особенно это касалось зерна), — чтобы их случайно не продали возможным врагам — Эгине и Мегарам. Солон покровительствовал также торговле и ремеслам, обязав всех отцов обучать сыновей своему уменью.

Вдобавок Солон начал поощрять метэков (μέτοικοι) — постоянных переселенцев, чьи ремесленные навыки могли теперь сослужить полису бесценную службу. Этот обширный слой чужестранцев (по большей части, тоже греков из других полисов), лишенных гражданства (как рабы и женщины), обладал тем не менее признанным статусом в аттической общине, пользовался покровительством закона, выплачивал умеренный налог и, наравне с афинскими гражданами, нес военную службу (в мирное время — добровольную). Вместе с тем метэкам не позволялось иметь во владении землю. Поэтому они занимались ремесленным производством, а вывоз этих товаров, наряду с вывозом масла, уже позволял метэкам занять заметное место в жизни города с его портом. Солон понимал, какую пользу приносят эти люди (и даже даровал нескольким метэкам гражданство).

Едва ли можно назвать Солона «политэкономом» в современном смысле слова, — ибо, ратуя за сохранение старинных нравственных и религиозных ценностей, он взваливал все беды общества на Корысть и Кривду — полубожественные олицетворения людских пороков. В то же время то обстоятельство, что Солон питал интерес к торговле и сам, несмотря на знатное происхождение, ее не чуждался, наложило особый отпечаток на этот род деятельности. Не представляется разумным сомневаться, ставил ли он себе целью процветание города в ремеслах и торговле: безусловно, именно благодаря его мерам полис сделал огромный скачок в этом направлении.

Солон произвел также (возможно, на втором этапе своей деятельности) ряд законодательных преобразований, которые — несмотря на пелену позднейших искаженных пересказов — явно имели огромное значение как для той эпохи, так и для грядущих времен. Для начала Солон ввел имущественный ценз, разделив всех граждан на четыре разряда (τέλη): пен-такосиомедимны (πεντακοσιομέδιμνοι) — люди, чья земля давала ежегодно не менее пятисот медимнов зерна или равной меры прочих продуктов; всадники (Ιππείς) — граждане, которые были в состоянии держать собственных лошадей для военной службы; зевгиты (ζευγΐται) — что-то вроде «крестьян» (возможно, их прозвание происходило от слова ζεϋγος — «упряжка волов»), — получавшие от двухсот до трехсот мер жатвы; и наконец феты (βήτες), беднейшая категория граждан, в основном поденщики, наемные работники 26. Первый из этих разрядов стал новшеством; его составляла немногочисленная, но явно влиятельная группа отчасти знатных, отчасти незнатных богатых (или сравнительно богатых) людей, что отражало рост достатка в течение недавних лет. Остальные категории, в том или ином виде, существовали издревле; теперь же Солон окончательно распределил их по ступеням новой сословной лестницы.

И вновь он добился «внепартийного» равновесия между крайностями консерватизма и излишнего новаторства. Проведенная им классификация носила консервативный характер, вполне отвечая старинным аристократическим представлениям о том, что каждому должно знать свое место, и являла образцовый пример эвномии — благочиния и твердого правления. О насильственных диктаторских мерах не могло быть и речи: «Я не хочу ничего силой тиранской вершить» 27. Вместе с тем построив новую иерархию на основе тимократии, то есть избрав в качестве главного критерия достаток, а не происхождение, Солон создал понятие безличного государства (в противовес прихотливому самовластью знати) и тем самым заметно подточил господство евпатридов — причем без всякого сожаления, так как во многих из них видел людей беспощадных.

Даже феты — пусть они были слишком бедны, чтобы иметь собственное оружие и доспехи, пусть они были отлучены от любых государственных должностей, — даже они теоретически наделялись правом участвовать и голосовать в Народном собрании и заседать в суде присяжных — гелиэе. В какой мере и начиная с каких пор они стали пользоваться этим правом на деле, остается неясным. Однако сам по себе такой шаг — включение беднейшей категории жителей в политическое сообщество — по-видимому, был афинским новшеством, которому другие города, насколько нам известно, не спешили последовать. Что касается зевгитов, этого «среднего сословия», то им отныне был открыт путь к правительственной службе. Очевидно, высшие государственные должности, распределявшиеся между девятью архонтами (и пожизненное участие в заседаниях древнего Ареопага, которое предусматривалось по окончании срока их службы), — по-прежнему могли занимать представители лишь двух высших разрядов (или даже, вплоть до 487/486 гг. до н. э., только первого разряда), — опять-таки, заметим, по праву достатка, а не происхождения.