Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Фессалийская конница — лучшая в Греции, естественное подспорье олигархического строя — была главенствующей боевой силой греческих войск уже в ходе Лелантийской войны между эвбейскими городами Халкидой и Эретрией (ок. 700 г. до н. э.), когда эти всадники принесли победу хал. кидянам. Во второй половине VII века до н. э., или, быть может, чуть позже, каждый властитель Ларисы из династии Алевадов утверждался, часто пожизненно, в должности военного предводителя (ταγός) Фессалийского союза, который постепенно, выйдя за узкие местные рамки, охватил всю область. Входившие в него государства, связанные весьма свободным политическим единством, присылали своих представителей на религиозные празднества, проводившиеся в святилище Афины Итонии близ Фарсала. Через некоторое время каждое фессалийское поместье, или земельное владение, было обязано выставлять по сорок конников и восемьдесят пехотинцев для союзнического войска.

Фессалийцы были одним из двенадцати племен, входивших в Совет амфиктионов, который заведовал святилищем Аполлона в Дельфах, — и когда из-за спора между Дельфами и Киррой (раздел 2, выше) вспыхнула Первая Священная война, то именно Эврилох из рода Алевадов, объединившись с Клисфеном Сикионским, взял на себя главную роль, принял командование войсками амфикгионии — и стер Кирру с политической карты Греции (591 г. до н. э.). Эврилох возглавил и учрежденные вслед за тем Пифийские игры — и в последующие годы фессалийцы под началом Алевадов удерживали решающее влияние в амфикгионии. Собственно говоря, среди всех полисов и племенных объединений к северу от Коринфского перешейка недосягаемое военное превосходство оставалось за фессалийцами, — и укоренение местной династии диктаторов этому только способствовало.

Возможно, их конные отряды, возглавившие войско ам-фиктионии во время Первой Священной войны, и были теми союзными силами, о которых говорилось выше; существуют некоторые указания на союзническую деятельность и в 560-е и 540-е гг. до н. э. Но самое раннее достоверное упоминание об объединенном совете или собрании относится к 511 г. до н. э., когда фессалийцы — «единодушно», по словам Геродота, — выслали военный отряд в помощь афинскому тирану Гиппию, оборонявшемуся от врагов 19. Между тем, их земля привлекала к себе видных поэтов той эпохи. Ок. 514 г. до н. э. сюда явился Анакреонт Теосский, обретший пристанище в Фарсале, у царя Эхекратида и царицы Дисериды. Примерно в ту же пору Симонид Кеосский гостил у династии Скопадов, властителей Краннона (второго по значимости города в Пеласгиотиде). Симонид воздал должную хвалу своим гостеприимцам, но он же обронил замечание, что фессалийцы — единственный народ, который совершенно чужд обмана, ибо для этого слишком глуп 20.

Разумеется, им была присуща политическая отсталость, потому что городам, основанным местными династиями, — пусть в ряде случаев весьма преуспевающим, — недоставало упорядоченности и лоска настоящих полисов; и хотя у фессалийцев имелось подобие союзного устройства, едва ли оно отличалось высоким уровнем, так как при этом сохранялись элементы старинного подразделения по округам. А это означало, что областным соперничающим династиям не удавалось достичь действительно спаянного или ладного единства. Правда, весьма влиятельны оказались Алевады, в начале V века до н. э. начавшие чеканку своей монеты (самое раннее из известных стихотворений Пиндара, 498 г. до н. э., было написано для одного их юного питомца), но и они не обладали достаточной властью, чтобы сплотить всю страну. Их конница была по-прежнему отменна, но близился век пехотных сражений — а местные пешие воины оказались неровней гоплитам других греческих государств.

Поэтому господство фессалийцев над Северной Грецией не вышло за рамки VI века до н. э… Их оттеснили Фивы, нанесшие им тяжелое поражение в битве при Феспиях ок. 540 г. до н. э., а притязания на панэллинское военное могущество стушевались перед набравшей силу Спартой. Отныне Фессалии была отведена весьма неприметная роль, которую нимало не украсило ни союзничество с Персией в 492 г. до н. э. (вероятно, затеянное против воли Эхекратида Фарсальского), ни позднейшая беспомощность перед вторжением Дария. В последующем столетии Фессалия довольствовалась более чем скромным уделом.

На востоке Беотия соседствовала с Эвбеей (через пролив), на юго-востоке граничила с Аттикой, а на юге простиралась до Коринфского залива, — и служила, по выражению Плутарха, «орхестрой войны» 21, занимая стратегически выгодное положение между двумя главными областями Балканской Греции. Сердцевину беотийских земель составляли довольно плодородные равнины, принадлежавшие Фивам и их извечному (хотя позднее отодвинутому в тень) сопернику Орхоме-ну, главному городу в долине Кефиса. Равнины эти приносили прекрасный урожай зерна и маслин; здесь же разводили лошадей. Каталог ахейских кораблей в Илиаде перечисляет небывалое количество ратей — не менее чем из тридцати одного поселения — в Беотии 22(где, быть может, он и был первоначально сложен).

Такая важность этого края в доисторические времена подтверждается хотя бы обилием мифов, связанных с ней. Многие мифы сосредоточены вокруг Орхомена; они повествуют о том, как его жители осушили озеро Копаиду, как они обложили данью самих фиванцев, как городские сооружения возводили легендарные Трофоний и Агамед из Лебадии — зодчие, построившие храм Аполлона в Дельфах (раздел 2, выше; ср. также ниже, примечание 35). Однако сохранившийся свод преданий, касающихся Орхомена, не идет ни в какое сравнение с целым кладезем сказаний о Фивах.

На месте, где прежде обитал народ эктинов с царем Оги-гом, Фивы были заложены, по преданию, или Зевсовым сыном Амфионом, или Кадмом (возможно, отголосок крито-минойской легенды), который явился из Тира в Финикии (считалось, что фиванский храм Деметры Тесмофоры был некогда его дворцом). Кадм посеял змеиные или драконьи зубы, из которых выросли вооруженные воины — спарты (отохртЫ, «посеянные»). Эти спарты, как гласит предание, и стали родоначальниками фиванской знати. Фивы также спорили с Аргосом и Тиринфом за право зваться родиной Геракла. Наконец, вокруг этого города сложился величественный цикл сказаний о роде Эдипа, приняв форму эпической поэмы (ныне утраченной) под названием Эдипедия, которую приписывали Кинефону Спартанскому. Сюжетом других не сохранившихся эпических сочинений, чье авторство неизвестно (во всяком случае, это был не Гомер, как часто предполагали), — Фи-ваиды и Эпигонов, — стали походы «семерых против Фив» и их сыновей, возглавленные Адрастом Аргосским.

Фивы лежали у южной оконечности своей равнины. Фиванский акрополь — Кадмея — располагался на продолговатом плато в 1600 метров длиной и в четыреста шириной. Отсюда вел спуск к каменистым руслам рек Дирки и Йемена и открывался вид на город внизу. В минойскую и микенскую (позднебронзовую) эпохи Кадмея была царской дворцовой крепостью и могла потягаться мощью с самими Микенами (как заставляют предположить недавние раскопки). Своим богатством она была обязана местному сельскому хозяйству и выгодному расположению на пересечении путей, соединявших Среднюю Грецию с Коринфским заливом и Аттикой.