Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Милет был самым южным из материковых городов Ионии и располагался неподалеку от ее границы с Карией (примечание 17). Эта «жемчужина Ионии», — как называл Милет Геродот, — в древности лежала в плодородной долине, в устье Меандра, теперь же город удален от моря на 8 км. По преданию, Милет основал герой Троянской войны Сарпедон из Милата (Маллии) на Крите (или из Ликии на южном побережье Малой Азии). Такое предание отчасти подтверждается археологическими данными: здесь было раскопано несколько слоев, соответствующих поселениям бронзового века. По-видимому, их расцвет пришелся на закатные фазы микенской эпохи, а разрушение городских стен последовало ок 1200 г. до н. э.

Милет — единственное место на ионийском побережье, упомянутое в гомеровских поэмах, причем его жителями Гомер называет карийцев 27. Согласно позднейшим греческим авторам, в шестом поколении после падения Трои, они уступили город ионийцам во главе с Нелеем, сыном афинского царя Кодра. Появление ионийских переселенцев в Милете — вероятно, до 1050 г. до н. э., — подтверждается данными раскопок. Среди пришельцев сохранялось традиционное деление на четыре ионийские филы, но к ним прибавились две новые филы. Вероятно, туда вошли различные представители карийского населения, ибо оно продолжало здесь жить, судя по преданию о том, что ионийцы брали себе невест среди карийцев. Вместе с тем пришельцы необычайно гордились и своим героическим прошлым: династия монархов Нелеидов возводила свой род к гомеровским героям и богам. Надо полагать, они относились весьма благосклонно к Арктину — милетскому поэту-киклику, сочинявшему проникнутые ностальгией эпические поэмы о разграблении Трои и других подобных событиях. Но в должный черед на смену монархии Нелеидов пришло правление аристократической клики.

Милет обычно считается древнейшим ионийским поселением. Самый ранний греческий город простирался здесь к северу от высокого холма Калабак-Тепе до Львиной бухты (одной из четырех естественных гаваней в окрестностях). Средоточием города был храм Афины, возле которого был обнаружен низкий овальный алтарь VIII века до н. э. (самый древний из найденных в Малой Азии). Но милетяне посматривали и в глубь страны: их владения продвинулись выше по течению Меандра еще на тридцать — пятьдесят километров, до того места, где начинались холмы. В этих смежных низинах правящая знать богатела, разводя породистых милетских овец. Их шерсть, которую помогали стричь фригийские и лидийские невольники, слыла лучшей во всем греческом мире; ее вывозили даже в самые дальние края, в частности, в Сибарис в Южной Италии.

Однако этим милетским владениям, ограниченным горными пределами, угрожали появление киммерийцев и подъем Лидийского царства (Приложение 1). К тому же они превратились в источник внутренних общественных раздоров, так как земли сосредоточивались в руках немногочисленной владетельной знати, а это вызывало недовольство тех представителей зарождающегося торгового сословия, которые были лишены собственных наделов. Выходом из этого положения стало выдающееся явление в истории Милета — а именно главенствующая роль, которую сыграл этот город в основании греческих колоний в отдаленных краях.

Областями, на которых сосредоточились эти решительные и отважные моряки и купцы, сплотившись с выходцами из других государств (так как им требовалась дополнительная сила и дополнительные средства для основания колоний), были смежные земли вокруг Пропонтиды (Мраморного моря) и Черного моря. Они стремились завладеть неистощимыми запасами хлеба, имевшегося в землях нынешней южной России, а также наладить ловлю тунца, ежегодно мигрировавшего отсюда в Средиземное море. С этой целью им предстояло миновать два северо-восточных пролива — Геллеспонт (Дарданеллы) и Боспор Фракийский (Босфор). С _ точки зрения тогдашнего мореплавания, это было весьма опасное предприятие. Но вскоре милетские моряки обнаружили, что, если плыть вдоль берега, можно попасть в зону попутных юго-восточных бризов и благоприятных водоворотов среди течений, — и что даже летом, когда преобладают северные ветры, корабль может пройти с ночным бризом, дующим в обоих проливах; затем же, когда наступает пора возвращаться, северные ветры вновь благополучно доставляют судно домой.

В этих землях, окружавших Геллеспонт, Пропонтиду и Понт Эвксинский (Черное море), милетяне основали немало колоний, общее число которых называли и тридцать, и сто. Возможно, последняя цифра была недалека от истины, коль скоро в этот перечень попадали колонии, основанные «спутниками» Милета 28. Иными словами, на долгое время Черное море и подступы к нему практически превратились в милетский «заповедник». В причерноморских центрах — таких, например, как Ольвия, — вероятно, златокузнецы из Милета выполняли для скифов роскошные золотые украшения (Приложение 2).

Вдобавок, несмотря на постоянное соперничество с Самосом, Милет сыграл важную роль в освоении греками Египта: во время правления Псамметиха I (ок. 664–610 гг. до н. э.) милетяне отправили в Египет тридцать кораблей, чтобы основать Милетскую крепость (ок. 650 г. до н. э., в каком-то еще не установленном месте, возле Больбитского рукава Нильской дельты), а позднее поднялись вверх по течению и помогли сокрушить узурпатора Инара. Милетянам принадлежала главная роль и в основании греческого торгового центра Навкратиса (Глава VII, раздел 4), где они построили храм Аполлона.

Возможно, на подобные смелые дерзания отваживались прежде всего безземельные граждане Милета, которым не терпелось попытать счастья на чужбине. Однако и верхушка городской знати — богатые землевладельцы — не желали от них отставать. Напротив, учредив особый правительственный совет, получивший название Аэйнавтов ((Зсегхххбтоа — «Вечных моряков») 2^, они стремились извлечь наибольшую выгоду из заморских предприятий города. Вместе с тем им удалось повсюду прославиться неподкупной, суровой честностью в тор-говьгх сделках, хотя между высшими чинами в этом совете и менее привилегированными гражданами постоянно происхо-дили усобицы, которые слишком часто выливались в жесто-кие расправы.

Милет также опекал святилище Аполлона в Дидимах, или Бранхидах, на горном плато в 16 км к югу от города. Оно находилось в ведении (сначала политическом, но затем лишь строго религиозном) жреческого рода Бранхидов, которые возводили свое происхождение к Бранху — карийскому юноше, возлюбленному Аполлона. Сохранились записи о том, что в доисторические времена здешнее прорицалище находилось у источника, посвященного местной богине. Воздвигнутый позднее храм Аполлона, где была найдена керамика VII века до н. э., пользовался огромной славой в греческом мире.