Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Получив соизволение на аудиенцию для Мацуока в 17:30, Кидо информировал Императора, что взгляды министра иностранных дел, вероятно, отличаются от взглядов премьер-министра Коноэ. «Мне бы хотелось, — сказал Кидо, — чтобы Ваше Величество спросили его, проконсультировался ли он с премьер-министром по данному вопросу, напомнив ему, что этот вопрос крайне важен. Он должен знать, что Император более поддерживает мнение премьер-министра. Прошу простить мою дерзость, что я осмелился дать совет Вашему Величеству».

Когда через час Мацуока разговаривал с Императором, было совершенно очевидно, что министр с Коноэ перед аудиенцией не беседовал. Мацуока был уверен, что Германия быстро разгромит Россию, и рекомендовал немедленное вторжение в советскую Сибирь, отложив наступление в южном направлении. Весьма ошеломленный, поскольку подобная политика означала экспансию по двум расходящимся направлением, Император спросил Мацуока, проконсультировался ли тот предварительно с принцем Коноэ и дал понять, что аудиенция окончена.

Мацуока отправился к Коноэ и снова, не слушая никаких советов, продолжал призывать к нападению на Россию. Причем, делал он это и в частных беседах, и на официальных совещаниях кабинета министров.

Через три дня после аудиенции у Императора Мацуока столкнулся с прямым сопротивлением со стороны военных, которые совсем не горели желанием одновременно воевать с Советским Союзом и Америкой.

Вести морские операции против этих двух стран, заявил морской министр Ойкава, — будет очень трудно. Мы не можем напасть на СССР и в то же самое время наступать на юг. Флот считает, что не следует провоцировать СССР.

— Когда Германия уничтожит Советский Союз, — возразил Мацуока, — нам ничего не достанется, если мы будем находиться в стороне от событий и не вмешаемся в эту войну, — Затем он сказал фразу, которая выглядела довольно странно в усгах министра иностранных дел, — Мы должны либо пролить кровь, либо положиться исключительно на дипломатию. Считаю, что лучше пролить кровь.

На следующий день Мацуока продолжал настаивать на своем, задавая каждому вопрос: какое направление экспансии является более важным — северное или южное?

— Они важны в равной степени, — ответил начальник армейского генштаба генерал Сугийяма. Но мы должны подождать дальнейшего развития событий.

Он дал понять, что если Москва падет до конца августа, армия вторгнется в советское приморье и Сибирь.

Возник и другой вопрос: «Если мы объявим войну русским, какой будет позиция Соединенных Штатов? Не поддержат ли они СССР? Не объявят ли нам войну?»

Общее мнение было, что это невозможно: СССР и Америка имеют совершенно разные политические системы. Таких союзников не бывает.

Но Мацуока не сдавался. Он доказывал, что согласно докладам генерала Осима из Берлина, войнав России скоро закончится, а в конце года капитулирует и Англия.

— Если мы начнем обсуждать советскую проблему после того, как немцы разобьют русских, то не получим ничего. Если мы немедленно нанесем удар по СССР, американцы и не подумают вмешиваться.

Мацуока уверил присутствующих, что одними «дипломатическими мерами» он удержит Соединенные Штаты от любых «резких движений» в течение трех-четырех месяцев.

— Но если мы будем ждать развития событий, как предлагают военные, — продолжал Мацуока, — то неизбежно попадем в окружение англичан, американцев и русских. Мы должны вначале нанести удар в северном направлении, а затем — в южном.

Видя, что его слова не производят эффекта на присутствующих, Мацуока крикнул:

— Я хочу, чтобы было принято решение о нападении на Советский Союз!

— Нет, — ответил генерал Сугийяма, говоря от имени всех военных.

Самые сильные союзники Мацуока находились в Берлине, но сам Гитлер с какими-либо просьбами о нападении Японии на Россию не обращался. Вместо него это сделал Риббентроп в телеграмме немецкому послу в Токио генералу Отту. Утром 30 июня посол Отт зачитал эту телеграмму Мацуока, пояснив, что тем самым Германия формально просит Японию вступить в войну.

На следующем совещании кабинета Мацуока разошелся так, что некоторым показалось, что из его рта вырывается пламя.

— Мои прогнозы всегда сбывались! — кричал министр иностранных дел. — Сейчас я предсказываю, что если мы двинемся на юг, нам придется воевать и с Англией, и с Америкой!

Его слова звучали так страстно, что некоторые военные уже стали колебаться. А не напасть ли в самом деле на СССР, отложив наступление на юг примерно на полгода?

Но в этот момент принц Коноэ, который до этого сидел молча, заявил, что полностью согласен с мнением военного руководства. Говорить было больше нечего, дебаты прекратились и было принято решение наступать в южном направлении.

Теперь нужно было получить формальное одобрение этого решения Императором. Одобрение должно быть получено автоматически в Императорском дворце на совещании в высочайшем присутствии. На подобных совещаниях Император традиционно не делал ничего, а лишь молча сидел, выслушивая доклады о политической обстановке. После этого он должен был показать свое одобрение, приложив к соответствующего документу Большую печать. На таких совещаниях присутствовали члены кабинета, один-два эксперта и Председатель Тайного Совета — гражданское лицо, которое от имени Трона должно было задавать присутствующим вопросы, если бы таковые возникли. Высочайшее совещание для одобрения наступления в южном направлении состоялось 2 июля.Члены кабинета плотно сидели за двумя столами, покрытыми парчой. При появлении Императора они вскочили и замерли в низком поклоне. Лицо Императора, казалось, было выполнено из фарфора. Военная форма совершенно не делала его воинственным. Император взошел на тронный помост и сел перед золотой ширмой, повернутой, согласно древнему японскому придворному этикету, в южном направлении.

Члены кабинета снова уселись за столы, стоявшие под прямым углом к трону. Они сидели с потусторонними взглядами, положив руки на колени, Затем церемония началась.

Все уже давно отрепетировали то, о чем они хотели сказать. По сигналу Председателя Тайного Совета Йошимичи Хара совещание было открыто, Первым поднялся принц Коноэ, поклонился Императору и начал читать документ, озаглавленный «Приоритеты национальной политики в свете современного развития международной обстановки». Это был план наступления в южном направлении, первым этапом которого должна была стать оккупация французского Индокитая. Считалось, что при этом можно будет обойтись без кровопролитии — путем дипломатического давления на правительство в Виши. Но если это не получится, придется использовать военную силу, даже рискуя спровоцировать войну с Америкой и Британией.Начальник армейского генштаба Сигайяма, поклонившись Императору, заявил, что согласен с наступлением Японии в южном направлении.