Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Медики понимали, что они только выиграют, если их теории будут более «научными». На помощь им приходит усовершенствованный Антони ван Левенгуком [949] Leeuwenhoeck A. van. Anatomia, seu Interiora rerum, cum animatarum tum inanimatarum… Amsterdam, 1687. и Робертом Гуком [950] Hooke R. Letters and Collections made by Robert Hooke… Cometa… Microscopium… London, 1678. микроскоп, благодаря которому можно видеть микроорганизмы, недоступное глазу движение и неосязаемые объекты. Не меньшую поддержку они находят в натурфилософии, достигшей к тому времени поразительных успехов, особенно в сфере физических наук. Их притягивает идея механизма, предлагаемая механистической философией образца Рене Декарта или Роберта Бойля [951] Boyle R. Apparatus ad historiam naturalem sanguinis humani, ac spiritus praecipue ejusdem liquoris. London, 1685. . Отсюда важность общей модели: в науке XVII столетия тело получает «право на гражданство» и лишается «магического ореола» [952] «Картезианством отмечен исторический момент „освобождения тела от магического ореола”» (Deneys–Tunney A. Écriture du corps, de Descartes à Laclos. Paris: PUF, 1992. P. 35). См. также: Courtine J.–J. Le corps désenchanté // Le Corps en XVIIe siècle, dir. R.W. Tobin. Seattle, 1995 (Papers on French Seventeenth Century Literature). . Внезапно перестав зависеть от вселенского порядка с его иерархиями, оно в большей степени оказывается наедине с собой. В число возможных его референций теперь входят рычаги, зубчатые колеса, блоки, а в качестве объяснений упоминаются силы, разрывы, столкновения. На первом плане, безусловно, гидравлика. Многие вслед за Гарвеем настаивают на новом понимании движения жидкостей, говоря о каналах, сосудах, застое и разгрузке. Модные философы стремились по–новому повернуть старую теорию гуморов, увидеть угрозу в их «излишествах» и найти другие материальные источники, с помощью которых можно объяснить те или иные осложнения.

Механистическая философия способствовала разработке новых исследовательских программ. В Италии Марчелло Мальпиги под микроскопом провел серию исследований микроструктуры печени, кожи, легких, селезенки, желез и мозга; отчеты о некоторых из них опубликованы в первых номерах «Философских трудов Королевского общества» [953] Malpighi M. Opéra omnia, figuris elegantissimis in aes incisis illustrata, tomis duobus comprehensa. London, 1687. . Пизанец Джованни Борелли и другие ятромеханики изучали свойства мускулов, секреции желез, дыхание, работу сердца, мышечные и нервные реакции. Когда благодаря финансовой поддержке Христины Шведской Борелли работал в Риме, главным его вкладом в развитие науки стал трактат «О движении животных», опубликованный посмертно в 1680 году [954] Borelli G. De motu animalium: 2 vol. Rome, 1680. . В нем содержатся примечательные наблюдения за птицами во время полета и множество аналогичных материй: Борелли, гораздо решительнее, чем его предшественники, стремился рассматривать телесные функции с точки зрения законов физики. Изучая работу телесной механики, Борелли утверждал, что мышцы содержат «способный к сжатию элемент»; их приводит в действие механизм, похожий на химическое брожение. Интересовало его и дыхание: он полагал, что это чисто механический процесс, насыщающий воздухом кровяной ток, который проходит через легкие. Зная об опытах с воздушным насосом, осуществленных Отто фон Герике [955] Guericke О. von. Expérimenta nova, ut vocant Magdeburgica de vacuo spatio. Amsterdam, 1672. и Робертом Бойлем, когда пребывание в «разреженном воздухе» (то есть вакууме) убивало мелких животных, он постулировал, что «насыщенная воздухом кровь» содержит жизненно важные элементы. Отсюда динамика поддержания жизни: воздух переносит «эластичные частицы», которые, попадая в кровь, придают ей внутреннее движение. Иными словами, раскрытие тайн жизни теперь ожидается от физики и химии.

Работы Джорджио Багливи, младшего современника Борелли и профессора анатомии в Папской школе в Риме, представляют собой кульминационный момент в развитии ятрофизики. В «О медицинской практике» (1696) [956] Baglivi G. De Praxi medica ad priscam observandi rationem revocanda, libri duo. Accedunt dissertatione novae. Rome, 1696. он утверждает, что «в том, что касается естественного движения, человеческое тело — не что иное, как набор химико–механических реакций, обусловленных теми же принципами, что и чисто механическое движение». Багливи прекрасно отдавал себе отчет в тех трудностях, с которыми приходилось сталкиваться первопроходцам научной медицины: ученые теории, которыми они так гордились, по–видимому, не вели к более эффективным терапевтическим мерам. Взаимосвязь между фундаментальными исследованиями и медицинским прогрессом оставалась пока непредсказуемой и неосвоенной.

Еще одним новаторским направлением была ятрохимия. Если физика хотела при помощи законов физики разобраться с человеческим костяком, то ятрохимики рассчитывали достичь желаемого результата при помощи химического анализа. Отвергая теорию гуморов как устаревшую и не имеющую под собой реальности, некоторые ученые вернулись к химическим теориям швейцарского ниспровергателя традиций Парацельса (Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенхайма, 1493–1541) [957] Paracelsus. De gradibus, de compositionibus et dosibus receptorum ac naturalium libri septum. Basileae, 1562. . Кто–то считал его шарлатаном, но многие почитали как одного из крупнейших реформаторов медицины. С 1627 года Парацельс был городским врачом Базеля. Он восхищался простотой мысли Гиппократа и уважал мудрость народной медицины, был уверен, что силы природы и воображения способны врачевать тело и успокаивать дух. Последователи Парацельса также использовали взгляды его преемника, голландца Яна Баптиста ван Гельмонта [958] Helmont J.B. van. Opera omnia. Venise, 1651. . Ван Гельмонт отверг идею Парацельса о единственном ферменте (или личном демоне), вместо этого предложив концепцию, согласно которой каждый орган обладает собственным специфическим «духом» (blas), регулирующим его работу. В этой идее «духа», выдвинутой ван Гельмонтом в середине XVII века, нет ничего мистического; он вкладывал в нее чисто материальный и химический смысл. Согласно ван Гельмонту, все жизненные процессы имеют химический характер, пусковым механизмом которого служит фермент или особый газ. Эти ферменты — невидимые духи, способные преобразовывать пищу в живую плоть. Такие процессы преобразования идут во всем теле, но особенно в желудке, печени и сердце. Ван Гельмонт считал, что телесное тепло есть побочный продукт химического брожения и что система в целом управляется душой, находящейся в подложечной впадине. Так, химия (в широком понимании) является ключом к самому бытию. Конечно, это был радикальный взгляд. Ги Патен, возглавлявший ультраконсервативный Парижский медицинский факультет [959] См.: Patin G. Lettres choisies. Francfort, 1683. , объявил ван Гельмонта «сумасшедшим фламандским проходимцем». Идея физической души продолжает преследовать тело, поскольку ею по–прежнему одержимы медики.