Никос Чаусидис - Старинные образы южных славян

В отличие от современного сознания (кн.90, Стр. 103 ), старинное сознание древнейшего человека не может отделить отвлеченную особенность от лица, которое является ее носителем. Но это не значит, что человек, носитель старинного сознания, этой ступени не умеет распознать и различить, да даже и с пользой применить ( кн.180, Стр. 65-69 ). Как способ выражения, отвлеченное понятие исходит от человека, однако, то, что в него вошло, неразделимо связано с лицом. Также, довольно распространено старинное сознание в измененном виде: с замененным лицом или с игрой многих значений вокруг одного лица, которое, по природе, никогда не было носителем этих черт. Но она не является следствием произвола без всякого внутреннего смысла, но обратное, показателем того, что старинное сознание, которое применяет отвлеченные образы, употребляет их (единственно для него возможным способом ) для выражения некоего своего внутреннего содержания. Это показывает, что такие образы из определенной части человеческого ума (его подсознания ) существовали и в чистом виде, отделенными от лица.

Старинное сознание, может быть, точнее всего выражается посредством говора и изображения. Но говор - это деятельность, довольно поздно ( и относительно редко ) закрепляемая в виде письма. Поэтому, исследование древнейшего сознания человека на всех ранних ступенях развития, как и, большей частью, вообще народно - мирской общности , которая не знала письма ( включая сюда и исконных Славян ), становится невозможным, в смысле говора.

С другой стороны, до сих пор сохраняются и постоянно открываются в значительном количестве очерты, изображения, резьба по камню, изваяния наидревнейшей ступени человеческого развития и затерянных простейших мирских общин на всем остальном протяжении времени. Эти многочисленные вещественные данные, представляемые Старинным сознанием человека, дают нам возможность, путем рассмотрения способом применения отвлеченного понятия в “красном" выражении и в каком бы то ни было изображении, проследить, как, каким способом, новое, входящее извне, воплощается в сознание ( относительно подсознания ) древнейшего человека перед перенесением на вещь.

• Б. Воплощение внешнего умения в старинное сознание.

Всякую частицу, которая из вне доходит до сознания (или подсознания ), оно способно принять и запомнить, равно, как умеет разложить на отвлеченные начала, которые его создают. В сознании древнейшего человека это происходит путем сопоставления разложенных начал с чем-то, подобным же образом разложенным ранее и уже обретшего плоть. Даже совсем новому и неизвестному предмету или явлению, на сколько бы они не отличались от всего того, что прежде человек видел, или пережил каким-либо другим образом, приходится, таким образом, разложиться и сквозь сети схожести проникнуть в строй знания, и непосредственно включиться в него. ( Поэтому, новые и совсем неизвестные предметы древнейшее сознание ( и не только ) называет некими, относительно них наиболее соответствующими вещами, которые лучше знает. Например, одно вовсе незнакомое животное в одном миру называют “водяной конь" (гипопотам), хотя весьма и отличное от коня; с некоторых пор первобытные племена нашего времени называют самолет “железной птицей" ) Как это происходит, изображено на чер^1.

• В. Ход создания.

Такой способ воплощения нового, при котором лица складываются в ячейки, сплоченные вокруг определенного отвлеченного начала и понятия, хорошо отражается и посредством обратного хода, непосредственного создания.

Этот ход изменения некоторого отвлеченного содержания из подсознания в сознание, в сущности, является движением, при котором всякое отдельное начало, которое учиняет это содержание, меняется посредством упомянутой рабочей ячейки, и оттуда берет наисоответствующее лицо, которым проявляется в сознании как определенность. При этом, некое, для нас уже не совсем понятное, устройство “помощь" обязано отобрать из данной совокупности только одно определенное лицо ( самое подходящее или соответствующее ) для выражения упомянутого содержания.

Но в ходе такого творчества подсознание не совсем свободно от опеки, те. от влияния сознания, которое препятствует свободному выбору лица посредством своих внутренних правил и законов. Крайняя степень его присутствия, это когда ход знакового выражения полностью развивается под властью сознания. В этом случае знаковое выражение больше не единственно возможный способ воплощения мысли, но лишь образец, склонность, по которой оно развивается. С течением времени эту опеку, в большой степени, принимает и сам язык, который, со своими установками и правилами изображения, производит некий свободный отбор знаков в привычном наборе.

В каком ключе развивается свободное знаковое выражение, когда сознание не бдит над ним, лучше всего показывает говор детей, которые, не зная правил языка, для выражения своей мысли часто пользуются свободным отбором знаков и сравнений. (См. чер. V11)...

Старинное сознание древнейшего человека, в основном, очень близко как детскому сознанию, так и состоянию сознания, в котором находится спящий человек.Власть слов, в таком случае, не настолько сильна, чтобы покрывать и опекать созидательную деятельность подсознания и его неожиданное знаковое выражение. Поэтому, продукт такого вида деятельности, в основном, носит глубокую печать подсознательного, придающую им черты схожести.

Изъявление внутреннего содержания подсознания древнейшего человека часто развивается благодаря его игре с неким внешним впечатлением, изменяющим чувства. (См. чер. VI11). Именно в подсознании постоянно находятся отдельные отвлеченные содержания, которые из-за большой душевной мощи, заложенной в них, стремятся (соответственно “ждут") быть открытыми сознанием и проявленными в нем. Но часто сознание не способно само это постигнут. Тогда, из вне, через чувства, до подсознания доходит весть о некотором предмете, или совокупности предметов и явлений, которые в себе несут содержание или черты, напоминающие те, которые все еще находятся в состоянии “ожидания". Почему эта внешняя весть и входит в сознание, и так же разлагается на свои отдельные начала, дойдя до игры между внутренним и внешним. Переживая внешнее впечатление, данный человек чувствует, что похожее содержание носит и в себе. И так доходит до предугадывания примерного содержания и его излечения из подсознания. Как, например, спавший, вспоминая свой сон, пересказывает его действие в лицах, или ему расскажет так некто другой, из равной по развитию среды; это действо будет воспринято на двух уровнях: на уровне сознания - обобщенные образы, которые сложатся из рассказа, на уровне подсознания же вырастут отвлеченные начала, которые стоят за вспоминаемыми знаками. Они же предполагают рассуждение по наитию и разложение на составляющие, их взаимные соотношения, что и приводит к неуправляемому и непредвиденному ответу: изменению расположения, радость, грусть и т.д....Но является ли сознание, узнанное этим вторым внутренним подсознательным уровнем, действительно вспомненным содержанием? Происходит это не всегда, особенно в сознании древнейшего человека, будучи отвлеченным содержанием его подсознания, повторно отраженным, принявшим некий знаковый облик, близкий к непроизвольной вести, которая его вызвала. Из-за своего несовершенства, т.е. неприспособленности, сознание не умеет угадать то, что образно выразило подсознание. Единственным его восприятием со стороны сознания может быть лишь ощущение и наитие. След примерного внутреннего содержания подсознания творца, только лишь оставаясь в знаковом виде, вкраплен в продукт его творчества. Как только этот продукт когда-либо возникнет, ему самому предоставляется возможность послужить толчком для игры с неким другим подсознанием.