Михаил Кутузов - Японо-китайская война 1894-1895 гг.

Директива Главной ставки, полученная Ямагата 20 сентября, предписывала перейти с войсками реку Ялу и, развивая наступление, занять Ляодунский полуостров и все побережье Печелийского залива. Таким образом, создавался плацдарм для наступления на внутренние районы Китая, а флот лишался всех ремонтных баз и портов.

Однако выполнение директивы тормозилось положением в тылу японских войск. Офицеры, штурмовавшие Пхеньян, сообщили генералу, что, если бы оборона затянулась хотя бы на неделю, японцам пришлось бы отступить, поскольку каждый солдат имел с собой только двухдневный запас продовольствия. Реквизиция лошадей и наем корейских носильщиков шли ни шатко ни валко, а те, которых заставляли работать из-под палки, всячески саботировали это мероприятие. Чаще всего просто бросали груз и исчезали в горах. Кроме того, увидев последствия японской «помощи от китайского засилья», снова оживились притихшие было тонхаки, и партизанская война в окрестностях Сеула и в Чолладо вспыхнула с новой силой. Особенно серьезным было положение в горных районах между Сеулом и Пусаном, где японские войска могли перемещаться только значительными группами с охранением. Сопротивление нарастало там, где его менее всего ожидали, и молодые офицеры с искренним недоумением пытались понять, почему корейцы, которых «спасли» от китайского порабощения, так люто ненавидят своих «спасителей». Формирование новых структур государственного управления положения не меняло: телеграфная линия Сеул — Пусан требовала постоянной охраны силами пяти кавалерийских эскадронов, поскольку каждую ночь рвались провода и валились телеграфные столбы. Каждый день охранные войска несли потери, и понять, откуда стреляют, было совершенно невозможно. Убрать китайцев из Кореи оказалось мало: необходимо было «убедить» корейцев в том, что это делается для их блага. Они почему-то думали по-другому. В общем, почти месяц с момента взятия Пхеньяна понадобился для создания гарнизонных команд, общим числом ни много ни мало, почти 20 тысяч человек. В каждую корейскую провинцию, в крупные города и порты были назначены японские советники по делам местного самоуправления. Тыл беспокоил японское командование не меньше, а иногда и больше, чем боевые действия, поскольку в тылу все было намного непонятнее, чем в бою. Полным ходом шли пертурбации в Сеуле, где Отори интенсивно искал новых людей для занятия важных государственных постов.

Снабжение армии осуществлялось следующим путем. Продовольствие, боеприпасы, фураж и амуниция доставлялись от Хиросимы до устья Тайтонга, где вываливались на едва оборудованное побережье. От этого места груз нужно было доставить до расположения войск — на расстояние от 120 до 200 километров. Надежда японской армии прокормить себя за счет корейцев оказалась тщетной: урожай был мизерным, брать было нечего. Поэтому следовало опасаться еще и «рисовых разбойников» — этаких корейских Робин Гудов, кормивших бедных крестьян за счет добычи на большой Пхеньянской дороге. Поэтому система доставки провизии к действующей армии была достаточно сложной и отнюдь не безопасной для тех, кто ее охранял на всем протяжении.

«Корейский обоз» был составлен из небольших ручных тележек, срочно доставленных из Японии. На таких тележках в Токио и Осаке возили на рынок рыбу. Каждую из них везли «на себе» три носильщика. Для выполнения этой повинности нанимались крестьяне, и каждую восьмую тележку провизии они получали в оплату за свой труд. Это несколько облегчило обстановку, и саботажников стало меньше. Вся дорога была разбита на несколько этапов с пунктами перевалки. Начальником «дистанции пути» был назначен генерал Епи Тодзио, при нем был создан специальный штаб тыла: начальник штаба, два офицера Генштаба (!), переводчики, доктор, несколько чиновников. Тыловому штабу была придана специальная команда ремонтников, которая каждый день исправляла тележки, получившие повреждения. Но даже дерево для ремонта приходилось доставлять из Японии! На каждом этапе был назначен комендантом штаб-офицер, которому подчинялись два помощника и писари. Вдоль этапов протягивали телеграфный провод. А для наблюдения и охраны телеграфных линий были назначены особые команды 3-го инженерного батальона.

Однако генерал Ямагата мог лишь досадовать на проблемы тылового обеспечения, а решать боевые задачи все равно было необходимо. К 4 октября генерал Нодзу вышел на линию корейско-китайской границы вдоль реки Ялу, с ходу выбив китайцев из Видзы — единственного населенного пункта, который они занимали на корейской стороне. Позиции заняли солдаты 18-го пехотного полка, охрану флангов обеспечивала приданная полку кавалерия. Столь длительный переход был вызван крайней медлительностью перемещения громадного обоза с продовольствием и фуражом. Особенно трудно было доставлять артиллерию и боезапас. В конечном счете, артиллерия, приданная Нодзу, прибыла на позиции одновременно с главными силами 1-й армии Ямагата — через две недели.

Первым делом генерал Нодзу разослал кавалеристов и инженеров вверх и вниз по реке для проведения тщательной рекогносцировки. Река была очень широкой, в некоторых местах — больше километра. Мостов не было ни одного. Правый китайский берег был крутым, все господствующие высоты были заняты китайскими наблюдателями. Малейшие перемещения японцев были видны как на ладони. Тем более в это время года погода стоит исключительно ясная. Все время, пока японцы сосредотачивались у Видзы и искали брод через реку, а на это ушло двадцать дней, китайцы имели возможность укреплять свои позиции.

Пометим на полях : много лет спустя, уже после Синьхайской революции, глава Китайского правительства Юань Шикай в беседе с ветеранами этой войны вскользь заметит, что именно позиция на реке Ялу могла переломить ход войны, если бы китайские войска не окапывались в ожидании японского наступления, а зная расположение бродов и особенности реки, могли наносить удары по немногочисленным японским частям. Именно Юань Шикай указал на самую сильный род войск китайской армии в той войне — кавалерию. Но… Поражения еще только подавляли боевой дух вместо того, чтобы укреплять его.

22 октября неизвестный японский кавалерийский унтер-офицер сумел переправиться на правый берег Ялу у деревни Сукочин, в 25 километрах от Видзы выше по течению реки, выведав путь у китайских контрабандистов. 24 октября ранним утром генерал Нодзу переправил на правый берег передовой отряд в три роты, который после непродолжительного боя выбил небольшой китайский гарнизон из близлежащей деревушки и занял оборону, прикрывая переправу. В тот же день вся 1 — я армия генерала Ямагата, состоявшая из 2-х дивизий, 28 тысяч человек, подошла к Видзы.