Михаил Ростовцев - Общество и хозяйство в Римской империи. Том II

То же доверие к императору и ту же личную преданность, в противоположность враждебному настрою к его служащим и чиновникам, мы обнаруживаем у крестьян имперских владений в Малой Азии. Три или четыре прошения, относящиеся ко временам Септимия Севера, были недавно найдены в Лидии. После того как крестьяне направили свои жалобы высшим чиновникам и ничего не добились, они обратились напрямую к императору, используя при этом такие выражения, которые свидетельствуют об их величайшей преданности и самом лояльном образе мыслей. Их представитель говорит в одном из прошений: « Мы просим вас, величайшие и божественнейшие из всех императоров, вы можете приказывать, опираясь на ваши законы и законы ваших предшественников и на творящую мир справедливость, которую вы распространяете на всех, полные ненависти против тех, кого всегда ненавидели вы и ваши предшественники на троне » и т. д. В другом прошении группа крестьян указывает на то, что преданность их господину, императору, они хранят из поколения в поколение: « Тогда мы вынуждены будем, по-видимому… стать беженцами и покинуть имперские земли, на которых родились и выросли, где наши семьи крестьянствуют со времен предков и где мы храним верность императорской казне ». Как и арендаторы saltus Burunitanus , крестьяне Мендехоры также вручили прошение императору через своего представителя. Жаль, что мы не знаем его имени, но поскольку позднее доставку таких посланий императору брали на себя солдаты, то можно предполагать, что человек, которого крестьяне Мендехоры выдвинули из своей среды, чтобы он занимался их делом, также, возможно, был солдатом или офицером императорской армии. [169]

Таким образом, Септимий Север играл для простого народа роль доброго покровителя. Иным было его отношение к городам. Разумеется, Север не был противником городов как таковых. К тем городам, которые хранили ему верность, он относился с симпатией и пониманием их нужд, в частности к городам Сирии — своей африканской родины, откуда родом была и его жена, — а также к городам придундйских провинций, поставлявших ему солдат. При его правлении города этих земель процветали и благоденствовали. Многие из них достигли более высокого муниципального правового статуса, почти все они получали дары, там возводились новые здания, в некоторых возникли римские колонии ветеранов (Тир в Финикии и Самария в Палестине). Поэтому нет ничего удивительного в том, что они восславляли щедрую власть императора и сооружали во славу императора, его супруги и его сыновей многочисленные триумфальные арки и памятники. Но было бы неверно делать из этого общий вывод о том, что Септимий Север в полной мере сохранял по отношению к городам политику своих предшественников, стоит вспомнить хотя бы о судьбе городов Лион и Византий. Лион никогда уже больше не оправился после того жестокого наказания, которое было на него наложено. В железные тиски попала и Антиохия. Множество городов обязаны были платить гигантские контрибуции за то, что позволили принудить себя к поддержке Песценния Нигера деньгами, а во время Парфянской войны на города всей империи, по-видимому, было наложено обязательство посылать императору значительные денежные дары. О том, что у многих представителей провинциальной знати была конфискована их собственность, мы уже говорили. [170]

Более важна, по сравнению с этими нерегулярными поборами, была политика Севера по отношению к высшим классам городского населения в целом. В предыдущей главе, где шла речь о литургиях, я указал на то, что Север, очевидно, был первым императором, кто ввел регулярную личную ответственность муниципальных чиновников. Он был также первым, кто с помощью своих юристов сделал угнетающую систему литургий постоянным мероприятием, которое государство признало законным и которое проводило регулярно и принудительно. Среди юристов, принимавших самое активное участие в разработке системы и теории munera , были Папиниан и Каллистрат, современники Септимия Севера, а также Ульпиан, советник Александра Севера. [171]Развитие этой системы особенно отчетливо прослеживается на примере dekaprotia и eikosaprotia . Дигесты указывают на появление этой обязанности начиная с III в.; Геренний Модестин и Ульпиан, а позднее Аркадий Харизий и Гермогениан были первыми, кто отмечал превращение этого чина в один из важнейших муниципальных munera , и только со времен Каракаллы это изменение отражается в документах Малой Азии. На протяжении III в. децеприматы были введены и в муниципальный обиход Египта, к середине этого века они сделались одним из важнейших институтов финансовой жизни страны. [172]

Можно с уверенностью сказать, что то давление, которое Север и его последователи осуществляли в отношении обществ и корпораций, находящихся на государственной службе, основывалось на более жесткой системе, чем раньше. Если Каллистрат говорит об организации munera на муниципальном уровне и при этом подробно обсуждает корпорации, то из этого вытекает, что Север, по примеру своих предшественников, особенно Адриана, М. Аврелия и Коммода, в деталях законодательно разработал систему отношений между корпорациями и городами. Особенно важны были для него navicularii и торговцы. Им посвящена большая часть выдержки из сочинения Каллистрата, сохранившейся в Дигестах. Для положения корпораций показательно, что Каллистрат говорит об оказании помощи со стороны торговцев и о службе судовладельцев и особо подчеркивает при этом, что и то и другое есть munus publicum .

Таким образом, выясняется, что он собрал и развил все старые предписания, регулировавшие деятельность этих корпораций. [173]В предыдущей главе указывалось на то, что особая забота, которой Септимий Север окружил торговцев и судовладельцев, возможно, объяснялась постоянными жалобами этих корпораций, причина которых крылась в том, что император постоянно пользовался их услугами во время гражданских войн и во время войны на востоке. Navicularii Арелата, которым, вероятно, во время второй Парфянской войны и во время пребывания Севера и его старшего сына на востоке пришлось взять на себя доставку туда людей и грузов из Галлии, в послании от 201 г. по Р. X., копия текста которого была найдена недавно в Берите, горько жалуются на те мучения и вымогательства, которые им довелось испытать, выполняя свой долг на государственной службе. Можно предположить, что их постоянные жалобы, подкрепляемые угрозами забастовок, побудили императора пересмотреть некоторые их привилегии, усовершенствовать их и даже расширить. Одной из важнейших среди них было освобождение от муниципальных поборов.

Аналогичными особыми правами, в частности правом освобождения от муниципальных литургий, были наделены и другие группы городского населения империи. К важнейшим из этих групп относились налоговые арендаторы и арендаторы имперских и государственных земель. Налоговые арендаторы и арендаторы доменов подпадали, согласно законодательству империи, под одни и те же статьи. Между первыми и вторыми, с точки зрения государства, не было большого различия, ведь и те и другие выполняли для государства одну и ту же задачу, собирая от его имени налоги, которые затем государству же и переправлялись. В предшествующей главе было показано, какую важную роль играли налоговые арендаторы во II — начале III в. в жизни провинций. Это были выдающиеся, влиятельные люди, арендовавшие налоги в придунайских провинциях и в Африке. Еще большим влиянием обладали арендаторы имперских владений, в первую очередь в таких провинциях, как Африка и Азия, и особенно в годы правления Севера, который конфисковал обширные земли у своих предполагаемых врагов. Об этих conductores речь шла в главе VII. Самые ранние свидетельства об их корпоративной организации относятся к временам Флавиев и Траяна. Адриан им покровительствовал, а М. Аврелий распространил на них привилегию освобождения от муниципальных литургий. О том, что все эти привилегии при Севере оставались в силе, свидетельствует факт их тщательной регистрации Каллистратом. [174]