Михаил Ростовцев - Общество и хозяйство в Римской империи. Том II

Однако, помогая таким образом некоторым представителям привилегированных классов, в услугах которых государство нуждалось, или, точнее говоря, пытаясь несколько облегчить груз обязанностей, ложащихся на их плечи, Септимий Север вместе с тем никогда не забывал о нуждах низших и беднейших классов. Есть все основания предполагать, что именно он распространил привилегию освобождения от муниципальных литургий на мелких арендаторов имперских владений. Возможно, его побудили к этому непрестанные жалобы на произвол, творимый муниципальными магистратами и имперскими чиновниками, из-за которого мелкие арендаторы, не проживая в городах, вынуждены были нести бремя податей в городскую общину. В прошении из Ага Бея в Лидии крестьяне настоятельно подчеркивают этот пункт и угрожают императору массовой забастовкой в форме άναχώρησις. То, что Септимий Север внял этим требованиям и освободил мелких арендаторов от бремени муниципальных литургий, в то время как требования государства по выполнению принудительных работ и других связанных с ними munera он сохранил, соответствовало его политическим принципам. [175]

Другую важную группу муниципального населения, которая была освобождена от муниципального бремени по той же правовой причине, а именно из-за того, что она выполняла важные для государства услуги, составляли корпорации, которые « осуществляли необходимые работы на благо всех ». В первую очередь сюда относилась корпорация fabri и centonarii , которая выполняла в городах функции пожарной охраны. То, что Каллистрат в одном широкоизвестном фрагменте говорит об этих коллегиях, отражает, как мы теперь знаем, замыслы самого Септимия Севера; рескрипт Севера и Каркаллы, недавно найденный в Сольве, в Норике, содержит те же определения почти в тех же формулировках. Основной принцип политики Севера по отношению к fabri и centonarii — тот же, что и к торговцам и судовладельцам. Император освободил членов этой корпорации от муниципального бремени, но бдительно следил за тем, чтобы этой привилегией пользовались только те, кто на самом деле выполнял обязанности, возложенные на них корпорацией. На более состоятельных членов, которые эти обязанности не выполняли, привилегия не распространялась; зато в полной мере она распространялась на низших, tenuiores , которые в действительности помогали при тушении пожара, и число их не ограничивалось.

Очевидно, что все эти послабления облегчали участь некоторого числа подданных и до определенной степени поддерживали беднейшие классы, но, с другой стороны, круг обязанностей тех, кому отныне приходилось принимать на себя бремя муниципальных литургий, расширялся. Поскольку иммунитет по отношению к литургиям коснулся также части богатейших граждан, бремя литургий теперь тяжким грузом легло на плечи землевладельцев и мелких промышленников, которые в основном принадлежали к среднему сословию. Поэтому неудивительно, что они путем ловких уверток пытались уклониться от этих обязательств, подрывавших их благосостояние. Введение городского уложения в Египте также следует рассматривать с этой точки зрения. Мы знаем, что в 199 г. по Р. X. в Александрии появился совет общины, и вполне можно предположить, что все metropoleis постепенно в равной степени были наделены chora . Это означало, что в Египте, где зародилась вся эта система, осуществлялись те же литургии, что и в других землях империи. Новых прав эта перемена Египту не дала, но, может быть, она не принесла и новых обязательств — буржуазия Египта и без того привыкла нести ответственность за все остальное население, однако это нововведение наверняка обновило регулирующий механизм и внесло систематизацию. Литургии, под бременем которых находилась прежде всего буржуазия, теперь постепенно классифицировали, в известной степени модифицировали, и во всем своем многообразии они теперь легли на плечи несчастных членов новых курий. [176]Теми же побудительными причинами объясняются попытки императора ввести для некоторых городов Малой Азии, например для Прусы, равное распределение бремени поборов между городским и сельским населением, между полноправными гражданами и гражданами второго класса. Сельское население отныне должно было брать на себя не только определенную долю принудительных работ, налогов и чрезвычайных расходов, на него распространялась теперь и материальная ответственность, которую ранее несли лишь полноправные граждане.

Причиной этих радикальных, немилосердных мер Септимия Севера было, по-видимому, плохое состояние имперских финансов, что, в свою очередь, было обусловлено, скорее всего, расточительностью Коммода и гражданской войной в начале правления Севера, к которой затем добавились серьезные, потребовавшие больших расходов войны за пределами границ империи. Годы правления Септимия Севера не были годами мира. Из этих восемнадцати лет только шесть прошли без войн. Решительные меры Севера определенно привели к тому, что в его руках сосредоточилось гигантское состояние (имеются в виду прежде всего земельные владения), которое, будучи ratio privata , потребовало создания нового административного департамента, и император смог вновь наполнить опустевшую казну римского государства. Но если Север и пополнял казну, то расходовал он деньги только в угоду своим собственным интересам и для удовлетворения своего честолюбия. Деньги от конфискаций и поборов тратились на солдат и столичную чернь, — на них покупалось их расположение. Государственные финансы вновь пришли в равновесие, но за счет народа. Нет ни малейшего основания полагать, что при Септимии Севере в империи царили счастье и благоденствие. Как провинции (исключая Африку, которая не так пострадала от гражданской войны, как другие земли империи, а также придунайские провинции, представлявшие собой оплот империи, и Сирию, находившуюся под особой защитой Юлии Домны), так и сама Италия ни в коей мере не процветали. Во время гражданской войны и после ее окончания империя была наводнена беженцами, за которыми гонялись полицейские императора, его frumentarii и stationarii . Мечась в отчаянии, эти люди сбивались в разбойничьи шайки и опустошали страну. Рассказывают, что разбойничье войско под предводительством Буллы долгое время наводило ужас на всю Италию, и потребовалось вмешательство армии, чтобы обуздать эту и другие банды. Из многочисленных сообщений можно заключить, что подобная ситуация складывалась, судя по всему, также в Германии, Галлии и других провинциях. [177]

Причины роста разбоя, особенно в тех провинциях, которые пострадали от гражданской войны или находились вблизи полей сражений внешних войн, лежат на поверхности. То, до какой степени массовые конфискации земельной собственности подорвали хозяйственную жизнь, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Большие, жизнеспособные предприятия лишились таким образом частного капитала и частной инициативы, на смену им пришла новая система управления, мертвый механизм которой применялся для чисто бюрократических манипуляций. Масштабные политические преследования повергали в ужас тысячи людей, виновных и невиновных, и заставляли их спасаться бегством. Но главным злом были бесчисленные уполномоченные правительства; по большей части это были солдаты, исполнявшие функции полицейских, — frumentarii, stationarii и colletiones , — которые в погоне за политическими «преступниками» не оставляли в покое ни одного города и ни одной деревни, обшаривали частные дома и, разумеется, отнюдь не были неподкупны. Еще страшнее были поборы, которые предпринимали те же уполномоченные в связи с частыми военными походами императора. Во время гражданской войны никто не задавался вопросом, как живется народу. Новых рекрутов в массовом порядке набирали силой. Транспорт и людей насильно привлекали к отправке войск, находящихся на марше. Продовольствие и все, что было нужно для солдат, также брали у населения, а в домах квартировали солдаты и офицеры. В надгробных надписях неоднократно упоминаются имена заслуженных людей, ведавших воинской кассой, — их задача заключалась в сборе контрибуции и военных поставок с городов и отдельных граждан. Такие люди безусловно нуждались в подкреплении, состоявшем из целой гвардии мелких чиновников и солдат, которая, подобно саранче, обрушивалась на города и деревни, разоряла жителей, наводила ужас и- ожесточала все слои населения. [178]