Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

И как бы в дополнение к тому, что было рассказано на суде, напечатана статья писательницы Н. Кальмы «Дети войны» — рассказ о детском доме, где живут и воспитываются сто восемьдесят девять детей. Здесь собраны ребята из разных районов Московской области, в которых побывали немцы. Их отцы большей частью на фронтах, а о матерях надо спрашивать с осторожностью: еще не зажила боль потерь, этот вопрос вызывает слезы.

Большеголовый малыш Толя Петров из подмосковного Дорохова закрывает лицо руками:

— Мне… маму жалко… — бормочет он, плача.

У них дома в Дорохове висела фотография отца в красноармейской шинели. Пришли немцы, увидели фотографию, вытащили мать на улицу, стали мучить ее. Толя с воплем кинулся к матери. И тут один из немцев ударил мальчика по ноге колуном. Сейчас у Толи Петрова одна нога короче другой, он хромает. Мальчик, потерявший мать, стал угрюмым, молчаливым.

«Очень страшно, — замечает писательница, — когда детский голос, слегка запыхавшийся и звенящий от волнения, рассказывает о том, что сделали немцы с мамой, с бабушкой, с домом, с игрушками. Светлана Широкова, беловолосая десятилетняя девочка из Волоколамска, говорит:

— Мама стояла с братцем на руках, только успела нам крикнуть: «Прощайте, детки», и тут же ее немцы застрелили. А потом стали у нас все отнимать, даже у меня все елочные игрушки позабрали.

Для детей нет большого и малого, они ставят немцам в счет все подряд: и убитую мать, и сгоревший дом, и елочные бусы, и отнятую куклу. И, слушая их, понимаешь, что это правильно, что и елочные игрушки надо внести в счет мести, потому что, отнимая их, немец хотел отнять у наших детей радость детства..:

В дыму пожаров, в щелях, засыпанных снегом, в полуразрушенных бомбежкой домах наши бойцы находили детей, которых немцы сделали сиротами. Их привезли в детдом — бледных до синевы, каких-то оглушенных и слабых до того, что ложка не держалась в руке. Они робко озирались кругом, дичились воспитателей, не отвечали на расспросы».

Спустя полтора года Кальма вновь посетила Тарасовский детский дом и рассказала о тех переменах, которые здесь произошли, о том, как возвращались к жизни дети, согретые душевным жаром воспитателей.

В газете много фотографий. На Курской дуге почти все наши фоторепортеры — Виктор Темин, Федор Левшин, Олег Кнорринг, Александр Капустянский, Сергей Лоскутов, Яков Халип. Можно представить себе «нашествие» снимков. Снимки разные — батальные, панорамы полей сражений, портреты отличившихся в боях солдат и офицеров. Есть снимок Темина с такой надписью: «Пленные немецкие солдаты и офицеры конвоируются в тыл». Такого рода сюжеты мы охотно печатаем, но, увы, пока немцы плохо сдаются в плен, не очень-то послушно и охотно подымают руки вверх.

Прислал своеобразный очерк «Кладбище танков» Евгений Воробьев.

В дни, когда шли бои севернее Орла, Воробьев безотлучно находился в 31-й гвардейской дивизии, в 87-м полку. Там, южнее реки Жиздры и Дретовской переправы, вблизи деревни Никитинки, разгорелось ожесточенное сражение с 5-й немецкой танковой дивизией. Вот фронтовой пейзаж, запечатленный корреспондентом после боя:

«Поле от синеющей на севере дубравы до ярко-зеленой березовой рощи и до серебряной излучины речки покрыто унылым, бурым ковром сорняков: пашня одичала. Будто какой-то злой сеятель нарочно засеял ее бурьяном, лебедой, осотом, чертополохом.

В последний раз эта орловская земля видела землепашца весной сорок первого года. С тех пор землю пололи саперы, ее перепахивали снарядами, минами, бомбами, ее засевали осколками, пулями, но она не чувствовала прикосновения плуга, эта орловская земля, истосковавшаяся по тяжелому семенному зерну…

Но пусть заброшены луга, пашни и огороды — природа в этих местах по-прежнему великолепна в своей извечной красоте, она бесконечно мила и дорога русскому человеку… Недалеко от этих мест, а может быть, по той самой дубраве, синеющей к северу от деревни, по тому оврагу, по той рощице бродил с ягдташем и собакой Иван Сергеевич Тургенев. Отсюда родом Хорь и Калиныч, Касьян с Красивой Мечи и ребята с Бежина луга, все знакомцы, попутчики и компаньоны Тургенева в его охотничьих скитаниях…»

Нельзя равнодушно читать эту пейзажную зарисовку… Однако скажу, что мы в «Красной звезде» не очень благоволили к развернутым пейзажам, хотя лично я питал к ним слабость, — военная газета просто не могла себе позволить их печатать. И конечно же не из-за хорошего пейзажного рисунка мы опубликовали очерк. Это был материал, своеобразный по замыслу и сюжетной разработке. Перед глазами корреспондента предстало поле только что отгремевшей битвы, усеянное подбитыми и сожженными немецкими танками. Никогда ему не приходилось видеть такого. Автор заставил заговорить мертвую технику. Для этого он провел тщательное исследование. На площади в несколько квадратных километров он насчитал свыше трех десятков немецких танков, преимущественно «тигров». Он обошел один за другим танки, оста- навливаясь возле каждого, внимательно осматривая их снаружи. Он залезал внутрь, не поленился записать номер каждого танка и составил своего рода реестр.

«Трофеи — машины, оружие, боеприпасы — могут многое рассказать тому, кто хочет и умеет их слушать. В иных случаях показания «пленных» танков даже ценнее сведений, которые дают на допросе пленные: машины по крайней мере не лгут, не виляют, ничего не скрывают и не заискивают угодливо и мерзко…»

И танки действительно заговорили.

Вот лежит вверх тормашками танк 619. Сомнений нет: это работа мощной бомбы, разорвавшейся рядом. У танка 624 башня вместе с орудием оторвана от стального туловища и отброшена в сторону — ясно, что в танк угодил снаряд, взорвались боеприпасы и силой взрыва танк разорвало, как картонную коробку. В бортовой броне танка 616 две небольшие дырки: кто-то метко стрелял из противотанкового ружья. На бронированной шкуре танка 722, покрытой сажей и окалиной, нет ни одной пробоины; осколки стекла на обугленном дереве рядом с танком подсказывают разгадку: танк подожгли бутылкой с зажигательной смесью. Четыре танка оказались в полном порядке — заправлены горючим, боекомплект почти целехонек. Эти машины брошены экипажами. Автор перечисляет их но-мера: 613, 621, 627, 723.

Впечатляют также подмеченные глазом журналиста отличия этих машин от танков сорок первого года. Танки, которые корреспондент впервые увидел на Смоленщине в начале войны, были выкрашены в черный цвет, с кричащими белыми крестами на башне, с крупными, как на афишах, номерами. Немцы тогда шли напролом, уверенные в своей безнаказанности. Танки сорок третьего года закамуфлированы под летний пейзаж, белые кресты и цифры помельче, чтобы не нарушить маскировки и не попадаться на глаза нашим артиллеристам, танкистам и бронебойщикам. Углы новых машин, чтобы сбить с толку наших летчиков, перекрашены в черный Цвет, они потеряли свою характерную конфигурацию.