Евгений Анисимов - Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке

Хотя преступников посылали и в самые разные места империи, ссылка в Сибирь была одной из самых распространенных форм наказания политических преступников. По сводным данным 1725–1761 гг., на долю отправленных в Сибирь приходится львиная доля всех ссыльных и каторжных (8–1, 150–267 об. См. Табл. 6 Приложения). Немало попадало в Сибирь и, по терминологии XIX в., «замечательных лиц». По спискам ссыльных в Сибирь можно составить представление обо всей политической истории России начиная с конца XVI в. Именно тогда в недавно основанный Пелым доставили первую партию ссыльных из Углича после гибели там царевича Дмитрия. Было несколько основных видов сибирской ссылки: назначение на должность в Сибири, запись в сибирские служилые, запись в посадские сибирских городов и запись «в пашню» («быть в вечном житье на пашне» — 195, 216).

Самой «мягкой» формой сибирской ссылки было назначение попавшего в опалу сановника на какой-нибудь административный поств Сибири. Людей пониже рангом определяли в сибирскую службу. Указ об этом часто предоставлял решать судьбу ссыльного сибирским властям: «Послать его в Сибирь и велеть сибирскому губернатору определить его там в службу, в какую пристойно» (504, 114). Сосланных дворян записывали в сибирские служилые люди. Эго были преимущественно дети боярские. Они несли службу в острогах по всей Сибири. Естественно, что запись в сибирские служилые или в гарнизонные солдаты была резким служебным понижением для человека из столицы.

Известно, что русское посольство Ф.А. Головина, возвращавшееся из Китая в 1689 г., было спасено от нападения бурят отрядом селенгинских служилых людей, которым командовал сосланный в 1673 г. «на вечное житье» бывший гетман Украины Демьян Многогрешный. Ранее он был официально признан врагом России, но потом в ссылке верно служил ей, устрашая монголов и бурят своими набегами во главе казачьего отряда (452, 137; 655, 25; 644, 87–88). Традиция «полезной» для казны и отечества ссылки в Сибирь как формы государственного освоения сибирских земель была продолжена и в XVIII в.

Весьма оригинально поступили с «черным арапом» Абрамом Ганнибалом. Его ссылку по требованию А.Д. Меншикова весной 1727 г. в Военной коллегии оформили как экстренную командировку в Казань. Оттуда Ганнибала тотчас отправили в Тобольск и далее в Селенгинск, на границу с Китаем. «Командировка» затянулась до 1728 г., потом его арестовали, лишили гвардейского мундира и записали в майоры Тобольского гарнизона. И лишь в 1731 г. набравший силу при Анне Ивановне Б.Х. Миних сумел «вытащить» Ганнибала из Сибири и устроил его в Ревеле. В семье А.С. Пушкина помнили вполне правдоподобную легенду о том, что все царствование императрицы Анны Ивановны Ганнибал прожил в постоянном страхе, ежеминутно ожидая посланцев из Тайной канцелярии, готовых отправить его в очередную «командировку» (429, 58–73).

Семен Маврин, пострадавший в 1727 г. вместе с Ганнибалом, был попросту, без всяких объяснений послан в Сибирь «к делам»: «По указу Его и.в. велено выслать брегадира Семена Маврина в Сибирь к делам, в три дни, чтоб поехать из Москвы. Сей указ Его и.в. слышал и подписуюся своею рукою в три дни из Москвы выехать. Сего 1727 года, июня 5 дня. Бригадир Семен Маврин» (705, 277). Оторваться от «сибирских дел» Маврину удалось только в 1742 г. Но все же основная масса «замечательных лиц» отправлялась в Сибирь не на службу, а на житье, нередко с семьями и слугами. Некоторых же ожидала тюрьма в каком-нибудь дальнем остроге.

Обычно знатных ссыльных перевозили под конвоем, хотя и не с партиями ссыльных и каторжан. Н. Б. Долгорукая описывает, как всю семью Долгоруких со слугами везли до Касимова в их каретах, а потом перегрузили на специальное судно, которое дошло до Соликамска, где арестантов посадили на подводы и так доставили до Тобольска (273, 80–83). Чтобы добраться до места ссылки — Вологды, Эрнсту Миниху потребовалось 20 подвод (264, 1559). Обычно ни количество вещей, ни число слуг власти не ограничивали. Перед дорогой командир конвоя получал специальную инструкцию о том, как везти ссыльных. Делать это надлежало «за твердым караулом, с осторожностью, тайно, чтоб они, колодники, не могли уйти и никого к ним не допущать», чернил и бумаги не давать, разговаривать запрещать. В конце XVII в. пристав, сопровождавший ссыльных, получал наказную грамоту о том, как везти и содержать арестантов, а также «проезжую грамоту с прочетом» для воевод и начальников по пути, которые должны были давать ему лошадей и не чинить в дороге препятствий. Позже роль наказной грамоты выполнял именной указ на имя старшего командира или губернатора. Естественно, что все долгие месяцы пут ссыльные не знали, куца их везут. Как описывает свой крестный путь Михаил Аврамов, после приговора 1738 г. его в Петербурге «посадя в сани, повезли, а куда не сказали и привезли к Москве, и, держав в Москве несколько дней и не дав ему взять из двора ни платья, ни денег, повезли дальше, а куда не сказали и наконец, привезли в Охотск» (775, 681).

Обычно, решая судьбу ссыльных, отправляя их по бездорожью в глухие места, власти не считались ни со временем года, ни с погодой, ни со здоровьем ссыльных. Всем известно яркое описание дорожных мук, данное протопопом Аввакумом в его письмах. В 1690 г. Василия Голицына с семьей сослали в Яренск. Как писал его пристав стольник Павел Скрябин, их поезд двигался в конце ноября в Яренск «с великою нуждою, прочищая вновь дорогу в которых местех наперед сего никто тою дорогою не езживал верст по пяти и по шти вдень, а во многих… метгех через речки и через ручьи шли пеши, а сани на себе таскали. И не доезжая… Тотьмы за три версты, спустились на реку Сухону и, не доехав до Тотьмы города за версту, бодчки (экипажи. — Е.А. ) с княгинями и с детьми, и с жонками в воду все обломились, насилу из воды вытаскивали. И оттого они лежали в беспамятстве многое время», а невестка В.В. Галииына в Тспъме родила мертвого ребенка (623-3, 91).

Также «в беспамятстве» были женщины семьи А.Г. Долгорукого, которую осенью 1730 г. через горы, реки везли в Березов. Об этом подробно пишет Н.Б. Долгорукая. Ссыльные находились в дороге месяцами, а отправленный из Петербурга в начале 1741 г. М.Г. Головкин добирался до места ссылки почти два года Поздней осенью 1744 г. были вывезены из Ранненбурга на север члены Брауншвейгской фамилии, в том числе малые дети и больные женщины. Из-за грязи, дождей и снегопадов ехать было почти невозможно, от холодов страдали не только ссыльные, но и охрана. Однако Петербург был непреклонен: невзирая ни на что узников, надлежало отправить на Соловки. Только в Холмогорах Елизавета Петровна отменила этот указ и приказала оставить семейство свергнутого императора в пустующем архиерейском доме (410, 94-123). В 1764 г. в страшную весеннюю распутицу из Москвы в Архангельск повезли Арсения Мациевича. Дорога продлилась месяц. Когда же через три года его везли зимой в Москву, то «борзая езда» позволила доставить преступника всего за 8 дней (597, 433). В одних случаях ссыльным разрешали собрать какие-то вещи, взять деньги, в других — отправляли без всякой подготовки, что было для ссыльного тяжким испытанием. Неким символом несчастья, разразившегося над головой светского, знатного человека, стала нагольная овчинная шуба, без которой ездить по русским дорогам, жить в сыром каземате или среди сибирских снегов было трудно. Многим современникам, видевшим ссыльных, это грубое одеяние сразу же бросалось в глаза. В такой шубе видели вернувшегося из Сибири Миниха, рваный полушубок подчеркивал для друзей Николая Новикова удручающие перемены, происшедшие в его облике за годы сидения в Шлиссельбурге. За 2 рубля 45 копеек на базаре была куплена подобная же шуба для Арсения Мациевича (591, 548).