Михаил Ростовцев - Рождение Римской империи

Но и тут право рекомендации на магистратуры, дававшие доступ к управлению провинциями, и политический контроль административной деятельности в провинциях через агентов Августа, управлявших его личными имениями в считавшихся сенатскими провинциях, делали самостоятельность правителей этих провинций призрачной. Юридически над ними тяготело и верховное imperium Августа, унаследованное им от Помпея, когда он стоял во главе всего Востока.

Наряду с этой огромной ролью, которая отдана была сенаторскому сословию, роль сената, как учреждения, была сведена почти на нет. Формально положение сената не изменилось. Все его права остались de jure [218] Юридически, формально (лат.). нетронутыми. Но фактически переход всех цензорских функций к Августу ставил личный состав сената в полную от него зависимость, так как он один теперь фактически пополнял состав сената и имел право исключать «недостойных» членов. Квалификация к получению права голоса в сенате, то есть исполнение тех или иных магистратур, также находилась в руках Августа, в силу уже указанного права Августа рекомендовать народу кандидатов на магистратуры.

Наконец, право голосовать первым в сенате в тех заседаниях, в которых Август не председательствовал и притом и лично, и письменно, право присущее ему, как первому в списках членов сената ( princeps senatus ), далее право председательствовать в любом заседании сената и право, в силу дарованной ему трибунской власти (наследие Цезаря), кассировать любое решение сената ставили сенат, как таковой, в полную от него зависимость.

Сенат и сенаторское сословие, как это было уже при Цезаре, сделались, таким образом, орудием в руках Августа, но сохранили — и в этом принципиальная разница от того, что сделано или предположено было Цезарем — самое ценное для них — свои сословные и политические привилегии, свою роль правящего сословия, свою не стоявшею в зависимости от произвола императора, неразрывную связь с государством — краеугольный камень римского строя. Август сумел, таким образом, охранить для государства вековой опыт управления государством, накопленный сенатом, поставить его на службу новому строю, но подчинить все действия сената и членов сенаторского сословия своему верховному контролю и надзору.

Не менее важным вопросом был вопрос о всадническом сословии, в руках которого фактически находилась вся машина управления финансами государства: сбор податей в качестве откупщиков государства, использование государственных имуществ в качестве арендаторов таковых. Разрушать эту сложную, длинным рядом десятилетий налаженную машину значило приостановить ход этой машины, на место которой поставить было нечего.

Но заменить эту машину по частям другою было необходимо. Она работала плохо, то есть не столько в интересах государства, сколько в интересах его контрагентов. Здесь не место следить за тем, как постепенно машина была перестроена и на место откупщика встал чиновник. Это было процессом медленным и постепенным, только начало которому положено было Августом. В своих книгах о государственном откупе и о колонате я дал картину хода этого процесса.

Важно, однако, указать на то, что Август отнюдь не пытался немедленно сломить упомянутую машину: она едва затронута была его финансовыми реформами и во главе ее продолжало стоять всадничество. Но Август сумел одновременно направить волну деловитости и энергии всадничества и в другое русло.

Он резко подчеркнул, прежде всего, сословную обособленность высших цензовых элементов римского гражданства, чем фактически уже давно было всадничество, поставил занесение в списки всадников в зависимость от себя, как фактического осуществителя функций цензорской власти, слил всадническую и сенаторскую молодежь в одну массу кандидатов на замещение офицерских должностей в армии, которые были открыты только этим двум сословиям (речь идет о командирах отдельных самостоятельных и включенных в легионы войсковых частей), поставил в зависимость от своего выбора передвижение из всаднического сословия в сенаторское, чем первое сделалось рассадником ( seminarium ) последнего, и дал широкую возможность всадничеству после окончания обязательной для них и для сенаторской молодежи службы в войсках применить приобретенный и унаследованный им от отцов административный и финансовый опыт на службе в императорских и сенатских провинциях в качестве личных административных и финансовых агентов императора (прокураторов).

Этим он включил, к большому удовлетворенно всадничества, куда вошли все энергичные и обеспеченные цензовые интеллигентные элементы италийской муниципальной знати, и это сословие в кадры правящих классов, обеспечив каждому энергичному и деятельному всаднику и служебную карьеру, и высокую материальную оплату его квалифицированного труда.

Но не надо забывать, что этим же старая роль всадничества, на которой основано было его политическое влияние, была подрыта в корне. Строгий контроль откупщиков сводил и их на роль чиновников — финансовых агентов императора, а открывшаяся им широкая чиновническая карьера превратила всадничество в типичное служилое сословие, вполне зависимое от императора.

К этому надо присоединить, что, как всадничество сделалось для императора контролирующим органом магистратов сенаторского сословия, так роль органов контроля над всадничеством возложена была на армии отпущенников и рабов Августа, которым дано было ответственное поручение и почти исключительная привилегия занимать места всех высших и низших служащих в канцеляриях, казначействах, бюро контроля и взимания во всех зависимых от императора центральных и провинциальных государственных учреждениях, причем лучшие из отпущенников получали наравне с всадниками и ответственные самостоятельные посты императорских административных и финансовых агентов (прокураторы). Еще большее значение имело то, что ближайшими к Августу людьми, управлявшими его личной канцелярией и личным колоссальным имуществом, далеко вышедшим и по размеру, и по государственному значению за пределы имущества частного лица, были опять-таки его личные рабы и отпущенники.

Постепенно, таким образом, эта аристократия среди обездоленного сословия рабов и отпущенников, находившаяся всецело в руках императора и не огражденная почти никакими правами против произвола их личного владыки, или патрона, сложилась в могучую корпорацию, в целую армию личных чиновников Августа, игравшую в администрации не меньшую роль, чем войско в области политической и военной.

Бесконечно труден и сложен был вопрос об организации войска. Без него верховная власть одного, обеспеченная какими угодно конституционными гарантиями, была бы призраком, фактическое же главенство войска, не подчиненного вождю, без строгой дисциплины, без гарантии повиновения делало бы призраком не только власть императора, но и само государство, обрекая его на безвыходную анархию или на непрекращающуюся гражданскую войну. Вопрос об организации войска был вопросом жизни или смерти римской мировой державы. Разрешение этого вопроса, сделавшее войско сравнительно безвредным в политическом отношении, надо считать крупнейшим успехом Августа, свидетельствующим об его поразительном административном и политическом такте и уменье.