Виктор Талах - Какао

Сосуд К631. Фото: LACMA / www.lacma.org

В конечном итоге, однако, богатство не уберегло Ицамаата от поражения и последующего унижения. На нескольких сосудах в разных вариантах запечатлена утрата владыкой подземного мира своей одежды и знаков власти. Судя по всему, в классический период существовал большой цикл мифов о победе молодых богов над силами смерти. В борьбе против Ицамаата и его подданных помимо бога кукурузы активное участие принимали герои-близнецы, богиня Луны и ее неизменный спутник кролик. Не остался в стороне и вышеупомянутый бог К’авииль. Как олицетворение молнии, персонификация топора в руках бога дождя Чаахка, он имел непосредственное отношение к плодородию и земледельческому циклу, поэтому соприкасался с Ишиимом. Чаахк освободил Ишиима из панциря черепахи с помощью молнии, то есть К’авииля. По всей Месоамерике широко распространен миф, согласно которому семена полезных для человека растений изначально были скрыты внутри большой горы и извлечены оттуда молнией. Именно под углом такого рода представлений С. Мартин интерпретирует появление К’авииля на сосуде К631. Сохранилось изображение этого бога, несущего в руках большой мешок с множеством плодов какао. Особый интерес представляет утраченная теперь сцена из «Храма сов» в Чичен-Ице, показывающая возрождение К’авииля в небесах. Бог молнии выходит из подземного мира через раскрытую пасть змея и держит в одной руке тарелку с жадеитовыми шарообразными бусинами и ушными вставками. Желтые зрелые бобы какао свисают с небес и преисподней, словно растут из них. По мнению С. Мартина, эта сцена символизирует происхождение какао из подземного мира. Бог молнии освобождает семена, показанные в виде драгоценностей, приносит их из преисподней на землю и в небеса.

Реконструкция С. Мартина приобрела значительную популярность и обильно цитируется сегодня в научных публикациях. Впрочем, письменные источники, которые содержали бы подробное изложение мифологических сюжетов классического периода, в том числе мифа о смерти и воскресении Ишиима, пока не обнаружены, а сцены на керамике и памятник иной исторической эпохи (Пополь-Вух) — это весьма зыбкая почва для реконструкций. В таких условиях возможны и даже неизбежны различные интерпретации имеющегося материала. Например, В. Талах полагает, что С. Мартин несколько искусственно соединил в единую систему мифологические сюжеты, связь которых между собой и с повествованием о боге кукурузы совершенно не ясна и, возможно, вовсе отсутствовала. Первый сюжет — это вышеупомянутое дерево изобилия, с которого происходят в частности плоды какао. Второй сюжет — особая роль дерева какао в царстве мертвых Ицамаата. И, наконец, третий сюжет — это миф, героями которого выступают К’авииль и Ицамаат, но его детали нам неизвестны и связывать его с мифом об Ишииме, по мнению В. Талаха, нет достаточных оснований.

Еще один очень архаичный миф о происхождении какао записан у соседей майя, пипилей Западного Сальвадора, однако, по мнению Р. Кинжалова, отражен на фрагменте майяского расписного сосуда из Альтун-Ха. В нем говорится, что удачливый охотник, преследуя раненого оленя, оказался в подземном мире, где живут олени-оборотни. Старший из них принуждает охотника остаться с ними и вступить в брак с девушкой-оленихой, которая ежедневно рождает от охотника сыновей-оленей. В конце концов, олени отпускают охотника и в награду вручают ему семена дерева какао, растущего в подземном мире, взяв с него обещание больше не убивать оленей, а жить благодаря выращиванию какао. Очевидная агитация к переходу от охоты к земледелию позволяет отнести появление мифа к раннему неолиту.

Итак, в обществе майя классического периода какао играло видную роль. Для представителей элиты оно выступало одним из маркеров высокого социального положения. Употребление разнообразных вариантов пенного напитка какав являлось важнейшей составляющей торжественных церемоний и пиршеств, в ходе которых заключались или подтверждались союзы, происходил обмен дарами и предметами роскоши. Видимо, именно значимостью подобных мероприятий можно объяснить появление парадной расписной керамики — ваз, чаш и тарелок, украшенных мифологическими сценами или изображениями правителей, восседающих на троне в окружении подданных. Очевидно, что столь ценная посуда приберегалась хозяином для особых случаев и изысканных кушаний, таких как тамали, сладкий атоле и, конечно же, какав . Также бобы какао использовались в качестве платежного средства, своеобразного заменителя монет. На расписной керамике можно увидеть большие мешки с множеством бобов, подносимые правителю его подданными или посланниками из других царств в качестве дара либо дани. В мифологии майя классического периода с какао связаны различные сюжеты, которые, по одной из версий, являлись частью большого цикла мифов о смерти и воскресении Ишиима.

Есть несколько растений, которые для ацтеков были особенными. Это кукуруза, какао-дерево, из семян плодов которого они делали напиток ( какаоатль, «какао-вода»), и агава, из которой изготавливали различные снадобья и алкогольный напиток пульке. Какаоатль ценился, не столько из-за своих вкусовых качеств, сколько из-за редкости самих какао-бобов. У ацтеков существовало множество вариаций напитка с использованием какао-бобов, некоторые они подслащивали медом, другие — приправляли перцем чили, и добавляли многие другие специи и ингредиенты, такие как ваниль.

Регулярное распитие шоколада было уделом немногих счастливчиков, которые могли себе это позволить: правителей, знати, воинов и торговцев-почтека. Мотолиниа указывает, что пульке считался плебейским; знать, правители и воины даже считали делом чести не пить его, предпочитая более утонченный и изысканный какао. Обычным же людям следовало избегать употребления какао, чтобы не случилось ничего дурного, потому что, как считали, этот напиток действует на обычных людей иначе, чем на правителей или знатных воинов.

Более того, описания пиршеств у Саагуна позволили даже выдвинуть предположение, что употребление какао было исключительно мужской прерогативой. В частности, у него говорится, что в то время, как мужчинам подавали какао, женщины получили жидкую кашицу из чиа, посыпанную сверху перцем чили. Питер Мартир, писал, надо полагать, не по личному опыту, что шоколад ацтекские аристократы пили как вино, и при употреблении большого количества, они от него пьянели. Этот момент остается до конца невыясненным. Саагун, например, указывает, что если выпить слишком много какао-напитка, особенно сделанного из недозревших плодов, можно опьянеть. Другие авторы отмечают формирование привыкания. Сложно сказать, был ли опьяняющий эффект от этого напитка результатом использования каких-то местных сортов, определенного способа приготовления либо же добавления в него психотропных ингредиентов, или это просто европейцы так описывали незнакомое им доселе психологическое состояние, вызванное употреблением какао.