Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Теперь злые языки в кружках и на пирах сопровождали насмешками или толковали в дурную сторону все действия императора, даже самые необходимые и полезные. Тиберию доставалось и за строгий контроль над судопроизводством, которым он будто бы стеснял свободу, и даже за попытки бороться со стихийными бедствиями (ibidem, I, 75, 79). Предосудительной казалась и его нелюбовь к гладиаторским играм, и, одновременно, пристрастие к ним его сына Друза (ibidem, I, 76). Чтобы Тиберий не делал, как бы себя не вел, все служило поводом для нападок недовольных из большого света. [299] Буассье Г. Оппозиция при Цезарях. С. 82–83.

Резкость их высказываний привела к тому, что в этих робких недовольных и запуганных вельможах историки видели и видят убежденных противников системы принципата, источник потенциальной опасности для трона. На самом деле оппозиционные настроения римской аристократии находили выход главным образом в литературном творчестве, "культе" последних героев республики Катона, Кассия и Брута, [300] О римской оппозиции и формах, в которых проявлялись оппозиционные настроения см.: McMullen R. Enemies of the Roman order. Cambridge, Harvard, 1967. P. 18–45, 242–243. а требования не шли дальше простого соблюдения законов. Тем не менее, в определённом смысле они, безусловно, были опасны. [301] Ibidem. P. 131. Свободомыслие, в каких бы формах оно не проявлялось, всегда и везде — угроза авторитарной власти, и с этой точки зрения отношения принцепсов с римской аристократической оппозицией прекрасно характеризуют политический режим в империи.

С оппозицией светских людей (выражение Гастона Вуассье) [302] Там же. С. 57, 69–70. пришлось столкнуться уже Августу, терпеливо сносившему словесные выпады в свой адрес и советовавшему Тиберию поступать таким же образом (Suet. Aug., 51, 55–57; Senec. De benef., III, 27). Однако характер Тиберия позволял предполагать, что он не будет столь же терпелив и рано или поздно даст выход медленно копившемуся в нем раздражению пусть не опасной, но от того не менее досаждающей оппозицией. [303] Там же. С. 87–89. Фамильные черты Клавдиев надменность и гордость сочетались у него с развившимися в силу жизненных обстоятельств подозрительностью и мнительностью, а также с присущей ему от природы страстностью натуры, которую, впрочем, ему пока приходилось сдерживать. [304] Психологический портрет Тиберия см.: Драгоманов М. П. Император Тиберий. Киев, 1864. С. 18–25. Прекрасно зная о том, что говорят о нём римляне на своих собраниях (Tac. Ann., III, 54), Тиберий с трудом подавлял в себе раздражение, которое всё возрастало в нём по мере того, как привычка к власти вытесняла в душе правителя неуверенность первого времени.

Пока же политическая обстановка заставляла его соблюдать осторожность, причём главным сдерживающим фактором, несомненно, была невыгодная для принцепса династическая ситуация (Dio, LVII, 13). Официальным наследником Тиберия был Германик: молодой, популярный в народе и войске и имеющий сильных сторонников в сенате, главным из которых был Азиний Галл. Вокруг него собралась большая группа новых людей, в основном военных командиров, нуждавшихся в сильном покровителе и стоявших вне окружения Тиберия, которое составляли в основном представители старой столбовой знати.

В правление Тиберия проаристократическая направленность социальной политики раннего принципата проявлялась особенно сильно. Старая аристократия господствовала в сенате; знатность предков была важнейшим критерием, учитывавшимся принцепсом при выборах должностных лиц; среди консулов преобладали представители нобилитета: Домиции Агенобарбы, Корнелии, Валерии, Юнии Силаны, Эмилии Лепцды, Скрибонии, Кальпурнии и др. Старая знать ревниво оберегала своё первенство и не желала расширять свой круг. Эти проаристократические тенденции и привели к объединению вокруг Германика группы незнатных сенаторов и homines novi. В Германике они видели наследника трона и будущего императора, приход к власти которого превратит их в элиту. [305] Marsh F. B. The reign of Tiberius. P. 65–68; Charlesworth M. P. Tiberius // CAH. Vol. X, 1934. P. 610; Гримм Э. Д. Исследования по истории развития… С. 270–273; Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 37–39.

Более-менее полно выявить окружение Германика трудно. Во-первых, это офицеры, служившие под началом Германика в Галлии и Германии: Луций Апроний, Публий Вителлий, Авл Цецина Север, Гай Аниций, Квинт Вераний, Квинт Сервей, Гай Силий, Плавтий Сильван. Во-вторых, лица, не принадлежавшие к староримскому нобилитету, незнатные сенаторы, нуждавшиеся для успешного продвижения по службе в сильном покровителе. И, наконец, в-третьих, в стане сторонников Германика, несомненно, должны были оказаться отдельные представители старой римской знати, близкие дому Цезарей: Тацит сообщает, что вопрос о престолонаследии разделил весь двор на две партии, причем одни стояли за Друза, родного сына Тиберия, а другие — за Германика (Ann., II, 43). [306] Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 147–149.

С 12 г. Германик командовал легионами на Рейне, выразившими своё отношение к Тиберию, то есть под его контролем находилась треть военных сил империи. Усилиями Германика был усмирён солдатский мятеж и предотвращена гражданская война, что способствовало росту его значения. Наконец ходили слухи, что Август любил его больше, чем Тиберия и предпочёл бы видеть своим преемником именно его.

События 14 г. показали лояльность Германика, но его самостоятельная роль и большое влияние были неприятны принцепсу и не могли не вызвать опасений (ibidem, I, 7; Dio, LVII, 6). К тому же, племянник императора стоял на пути его родного сына Друза. Последнее обстоятельство, естественно, также не способствовало укреплению доверия между ними. [307] Тот факт, что в отношениях между Тиберием и Германиком господствовала атмосфера враждебности и недоверия, признают и некоторые современные исследователи. См.: Shotter D. S. A. Tacitus, Tiberius and Germanicus // Historia. Bd. XVII, 1968. S. 194–214.

Потенциально Германик был опасен: если бы юный Цезарь поддался влиянию своих сторонников, конфликт был бы возможен. Между ним и Тиберием существовали значительные разногласия по вопросам внешней политики: Тиберий был противником новых широкомасштабных завоевательных компаний, чреватых риском больших людских и финансовых потерь, и старался военными и дипломатическими средствами поддержать мир на границах империи (Suet. Tib., 37), тогда как Германик стоял за продолжение экспансионистской линии Августа. [308] О попытке Германика реализовать далеко идущие завоевательные планы Августа, оставленные им после уничтожения легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу в 9 г., см.: Моммзен Т. История Рима. Т. V. СПб., 1995. С. 40–46; Koestermann E. Die Feldzuge des Germanicus 14–16 n. Chr. // Historia. Bd. VII, 1957. S. 429–478. В 14–16 гг. он совершил серию успешных походов против зарейнских германцев, но хотя для окончательной победы ему требовался всего год, Тиберий зимой 16 /17 гг. отозвал племянника, наградив триумфом и титулом императора (Tac. Ann., II, 43).