Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Так, в частности, эллинистическя монархия как своеобразная политическая система, представлявшая собой сплав элементов греческой и восточной государственности, при значительном преобладании последних, [44] Тарн В. В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 64–67. возникла в результате завоевательных походов Александра Македонского на Восток и последующего распада его державы, тогда как формирование системы принципата явилось закономерным итогом внутреннего развития римской гражданской общины ( civitas ). Влияние политической практики чужеземных, тех же эллинистических, государств, на этот процесс имело явно второстепенное значение.

Первоначальная неразвитость авторитарного режима, выросшего на местной почве и вынужденного считаться с полисной традицией сближает Римскую империю с державой Дионисия Старшего. Данный факт был особо отмечен Э. Д. Фроловым, посвятившим тирании Дионисия специальное исследование, [45] Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. Л., 1979. С. 157. однако Римской империи были присущи устойчивость и стабильность, совершенно не свойственные её сицилийской родственнице. [46] Характеризуя государственную деятельность Дионисия Старшего, Э. Д. Фролов указывает, что сделанное им следует рассматривать лишь как приступ к созданию правильной державной организации, хотя и весьма успешный (Там же. С. 155).

В истории западного эллинства периоды консолидации греческих колоний Италии и Сицилии под властью того или иного удачливого вождя перемежаются периодами распада и дезорганизации созданных было объединений полисов. [47] Там же. С. 5–8. Равным образом и для внутренней истории Сиракуз характерно чередование тиранических режимов и республиканской формы правления.

Напротив, Римская империя сохраняла относительную стабильность на протяжении, по крайней мере, двух веков, вплоть до смерти Марка Аврелия в 180 г. н. э. Гражданская война 68–69 гг. н. э. не только не привела к развалу государства, но даже способствовала укреплению императорского режима: власть Флавиев и их преемников, Антонинов, опиралась уже на гораздо более широкую социальную базу, нежели аристократический принципат Юлиев-Клавдиев. [48] Ковалёв С. И. История Рима. Л. 1986. С. 529, 535; Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 203. Развитие политических структур римского государства в этот период также отличалось завидной преемственностью основных тенденций: усиление монархического начала, формализация императорской власти, постепенная бюрократизация управления, увеличение роли провинций оставались магистральными линиями этого процесса на данном историческом отрезке. [49] Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории Древнего Рима эпохи ранней империи (конец I — начало II вв.). Дисс… д-ра ист. наук. Л., 1982. С. 72–73.

Среди возможных античных параллелей, пожалуй, именно Карфаген обнаруживает наибольшее количество черт, роднящих его с государством римлян. Как и в Риме, в Карфагене существовала так называемая смешанная форма государственного устройства, причём огромным влиянием пользовалась могущественная аристократия. Карфагенские полководцы из рода Баркидов, создавшие в Испании полунезависимую державу, очень напоминают римских военачальников позднереспубликанской эпохи, Помпея, Цезаря, Красса, которые практически бесконтрольно хозяйничали в своих провинциях, вели войны и заключали мирные договоры по своему усмотрению, поддерживая щедрыми субсидиями своих сторонников в столице. [50] Подробнее об этом см.: Циркин Ю. Б. Карфаген и его культура. М., 1986. С. 95, 100, 102–103, 111–113, 242, 244–246.

Однако, торгово-колониальный характер карфагенского государства, присущий ему уже на ранней стадии развития, [51] Там же. С. 70 слл. мог в дальнейшем оказаться непреодолимым препятствием на пути его превращения в прочную и консолидированную территориальную державу. Римской республике II–I вв. до н. э. также были свойственны черты колониальной державы, но переход к системе империи как раз и ознаменовался их постепенным изживанием. Провинции, в эпоху республики рассматривавшиеся как поместья римского народа, в императорскую эпоху становятся, хотя и не сразу, частью единого средиземноморского государства. [52] Значение постепенно складывающегося в эпоху Августа и его преемников средиземноморского единства подчеркивают, в частности, авторы соответствующего раздела "Кембриджской древней истории" С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М. Чарльсуорт (CAH. Vol. X. P. 589ff).

Но, как бы там ни было, свой шанс стать господином Средиземноморья Карфаген упустил, и, следовательно, встречающиеся иногда в научной литературе высказывания, что если бы Рим проиграл вторую Пуническую войну, Карфагенская держава пошла бы, в общем, по тому же пути, что и Римская республика, [53] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 222. остаются не более чем предположениями.

Таким образом, мы вынуждены констатировать уникальность Римской империи в рамках Античного мира. Столь же уникальным явлением был принципат — политическая система римского государства в период его наивысшего расцвета и наибольшего территориального расширения. Из множества больших и малых городов-государств, густо усеявших берега Средиземного моря, Рим один смог пройти путь от полиса к империи до конца, став для будущих поколений вечным символом имперской государственности, которым восхищались и которому стремились подражать монархи Средневековья и диктаторы XX века.

В рамках настоящего исследования процесс развития системы принципата в эпоху преемников Августа рассматривается на примере эволюции режима Тиберия, правившего Римом с 14 по 37 гг. н. э. Подобный выбор обусловлен, прежде всего, явно недостаточной разработанностью данного сюжета в отечественной историографии: в XX веке в России были опубликованы лишь две специальные работы, посвящённые правлению этого императора. [54] Сергеев В. С. Принципат Тиберия // ВДИ. 1940, № 2. С. 79–94; Егоров А. Б. Политическое развитие системы принципата при Тиберии // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 135–162. — Впрочем, во многих работах по римской истории более общего характера, вышедших из под пера отечественных учёных, принципату Тиберия отведено достойное место, что несколько компенсирует почти полное отсутствие специальной литературы.

Другим обстоятельством, определившем наше решение обратиться к изучению принципата Тиберия, является состояние источниковой базы: большинство имеющихся в нашем распоряжении сведений о правлении преемника Августа восходят к историческому труду Корнелия Тацита "Анналы", первые шесть книг которого посвящены Тиберию.