Александр Шталь - Малые войны 1920-1930-х годов

Вместе с тем все резче и резче выявляется и другой, уже отмечавшийся выше момент.

Французский капитал заключил блок с большинством марокканских феодалов и нарождающейся туземной буржуазии. Только это предательство национальных интересов социальными верхами страны, начиная с султана, могло обеспечить французам столь быстрое их укрепление. Мы уже видели, что фактическая тяжесть ведения войны лежит на самих же марокканцах, продаваемых их вождями на службу иностранному капиталу.

Факт этот имеет решающее значение в дальнейших судьбах социально-политического развития страны.

В борьбе за свое национальное освобождение трудящиеся массы Марокко должны впредь рассчитывать на себя да на помощь трудящихся других стран и в первую очередь на рабочих своей поработительницы — Франции.

Социально-экономические отношения складываются необычайно благоприятно для широкого развития массового движения трудящихся Марокко. Долг коммунистической партии Франции — придти на помощь измученным, теряющим перспективы и приходящим в отчаяние новым рабам французского капитала; сказать им, что их дело еще не погибло, позвать на штурм твердынь капитализма и этим открыть им путь к новой жизни. Так, несомненно, и будет.

Недавно французская коммунистическая партия послала приветствие Абд аль-Кериму — вождю племен, борющихся в северном Марокко против испанцев, по случаю его новых побед. Наши французские товарищи идут верным путем.

Только в союзе с миллионами колониальных рабов, организованных под руководством своих старших европейских товарищей, пролетариат стран торжествующего капитализма сбросит цепи с себя и со своих цветных братьев.

Все Марокко, как мы уже говорили, разделено на три отдельные части. Хотя по размерам своей территории и по количеству населения две другие зоны — испанская и танжерская — стоят далеко позади французской, даже взятые вместе, тем не менее значение их в международной политике чрезвычайно велико. Именно здесь, в этой неширокой полоске земли, охватывающей с запада и востока Гибралтарский пролив, и находится один из важнейших узлов мировых капиталистических противоречий. Здесь постоянно тлеют угли того костра, который может в любой момент вновь поджечь всю Европу.

В самом деле, стратегическое значение обеих этих зон, и в частности, Танжера, одной из лучших гаваней атлантического побережья, расположенного в то же время у самого входа в Гибралтарский пролив, необычайно велико. Это давным-давно понято англичанами, утвердившимися еще в позапрошлом столетии на Гибралтарской скале. Тот, кто будет владеть Танжером, будет хозяином и в проливе. В его руках будет возможность контроля над двумя великими водными путями, ведущими из Европы в Азию и Африку: через Гибралтар и вдоль западно-африканского побережья. Особенно прочным было бы положение той державы, которая, кроме Танжера, владела бы и остальным Марокко или даже только испанской зоной. Именно в этом ключ к разгадке того решения, которое в 1912 г. не только разодрало Марокко на две главные части, но и выделило самостоятельную «Танжерскую зону» под особым международным контролем.

Искусственность и непрочность такого решения достаточно очевидны. Несмотря на ряд добавочных соглашений, положение по-прежнему остается неустойчивым и чреватым самыми неожиданными последствиями. В настоящее время, в связи с осложнениями в испанской части Марокко, положение это особенно обострилось. В отличие от французов, успевших за это время основательно наложить лапы на свою часть добычи, испанцы своими делами похвалиться не могут. Правда, в начале XX века энергия их, весьма поостывшая за прошлые неудачные годы, снова вспыхивает при виде французских успехов, угрожающих окончательно ликвидировать «исторические» права Испании в этой стране. Но это была именно вспышка. Испанский империализм при всех своих каннибальских наклонностях был рахитичным и чахлым хищником, годным лишь на роль подголоска у какого-нибудь другого крупного разбойника. В 1906 и 1911 гг. роль последнего выполняла Германия, с большой выгодой для себя охранявшая эти знаменитые «испанские права». Теперь эта роль перешла к Англии, с нескрываемой враждебностью следящей за успехами французов в Марокко.

Сама Испания со своим насквозь прогнившим, благодаря вековому преступному хозяйничанью попов, дворян и алчных чиновников, государственным организмом абсолютно неспособна к проведению настойчивой и серьезной колониальной политики, требующей огромных расходов. Между тем грабительские инстинкты испанских грандов не дают им покоя, чужой пример раздражающе заразителен, и испанцы снова пробуют взяться за «дело». Но, к величайшему их огорчению, результаты и на этот раз получились по-прежнему крайне плачевные.

На протяжении последнего пятнадцатилетия испанская часть Марокко троекратно была ареной ожесточенных боев и поражений испанцев.

Первым по счету является восстание кабилов Риффа в 1908 г. Поводом к восстанию послужила разработка открытых в 20 км от Мелильи свинцовых рудников и проведение сюда железной дороги от порта. Бесцеремонная и хищническая эксплуатация рабочих-туземцев, практиковавшаяся испанскими Предпринимателями, не замедлила вызвать решительный отпор со стороны гордых и воинственных берберов, бедных, но не привыкших сносить рабское обращение. Надо сказать, между прочим, что работы производились под присмотром местных каидов, получавших соответствующее жалованье от испанской компании, и представителя самого султана. «Смычка иностранного капитала с туземными верхами» налицо. Но ей не суждено было закрепиться. Риффанцы берутся за оружие, представитель султана прогоняется, имущество компании подвергается уничтожению. Начинается длительная борьба.

Несмотря на то, что театр военных действий ограничивался ничтожным клочком территории в непосредственной близости от Мелильи, испанцам пришлось ввести в дело далеко не малые силы. После ряда неудач пришлось посылать все новые и новые подкрепления, и к концу 1909 г. численность действующих здесь войск была доведена до 46 тысяч солдат и 1768 офицеров.

Тем не менее операции шли неудачно, и войска несли большие потери. В одном из сражений, 27 июля 1909 г., вблизи ставшего знаменитым в летописях испанско-марокканской борьбы горного хребта Гуругу одна из испанских колонн (полковника Пинто) потерпела полный разгром, потеряв 250 убитыми и 800 ранеными. После напряженных усилий и огромных жертв испанцам в 1910 г. удается расширить зону своего фактического влияния в районе Мелильи. Борьба временно затихает. В 1921 г. война вспыхивает вновь, причем главным районом военных действий является тот же самый хребет Гуругу, ставший в руках марокканцев неприступной цитаделью.