Алексей Фомин - Война с продолжением

Условия мирного договора с Турцией, выработанные в Лондоне и Сан-Ремо, были чрезвычайно суровыми к самой отсталой из побежденных стран. В этом договоре европейский империализм, то есть стремление великих держав к территориальной и экономической экспансии, предстал в самом циничном и откровенном виде. Как в Англии, так и во Франции любому непредвзятому наблюдателю было видно, что добиться исполнения такого договора можно было только силой — события в Анатолии ни для кого не были тайной. Поэтому уже весной 1920 года в обеих странах оформилось противостояние между сторонниками и противниками договора. Одни готовы были применить силу для его осуществления, другие же считали, что выгоднее всего будет отказаться от этого договора и выработать более приемлемый документ.

В Великобритании главными противниками договора стали те, кому непосредственно пришлось бы навязывать его условия туркам, — военные. Еще 1 апреля, когда в Лондоне были выработаны только базовые условия договора, британский Генеральный штаб направил в Форин Оффис специальный меморандум. По мнению британских генералов, жесткие условия мира сделают военное столкновение между союзниками и турецкими националистами неизбежным. «Тот факт, что мы не можем рекомендовать крупномасштабных военных акций при тех союзных силах, которые в настоящее время находятся на Ближнем Востоке…. подтверждает наше мнение о том, что… еще не слишком поздно пересмотреть условия, которое предлагается навязать Турции, если только Правительство Его Величества не готово к проведению новой мобилизации. Сейчас нет никаких резервов, и наши военные ресурсы уже настолько напряжены, что это ставит под угрозу даже выполнение наших нынешних задач». Греческая армия не сможет бороться с турками без помощи союзников, но еще хуже было положение Армении. «Генеральный штаб не видит, как армянское государство, если оно будет включать какую-либо часть бывших турецких вилайетов, может быть создано без добровольного согласия Турции, которое вряд ли может быть получено, если следовать нынешним предложениям». Генштаб рекомендовал сохранение турецкого «сюзеренитета» в Смирне, во Фракии и в Армении [614] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 40. Memo by General Staff. 1/04/1920. Р. 54–56. . Однако Ллойд Джордж игнорировал подобные предостережения, истолковывая их в узкопартийном смысле. В июне 1920 года он говорил лорду Ридделу: «Конечно, военные против греков. Они всегда такими были. Военные являются убежденными тори, а поддержка турок — это торийская политика. Они ненавидят греков. Вот почему Генри Вильсон, который является самым закоренелым тори, настолько против того, что мы сделали» [615] Riddel G. The Riddel Diaries. L., 1986. Р. 316. . Однако «закоренелые тори» из Генштаба были не единственными противниками договора. Э. Монтегю, добившийся сохранения за Турцией Константинополя, теперь от имени «мусульманского мнения» выражал. недовольство передачей грекам Смирны и Восточной Фракии: «Плоды победы достанутся Греции, но обвинения и жгучая ненависть падут на Великобританию» [616] NA, Cab. 24/103. Memo by Montagu. 9/04/1920. Р. 194. .

Возникновению кемалистского правительства в Анкаре в Лондоне не придали сколько-нибудь серьезного значения. Телеграмма М. Кемаль-паши, направленная Керзону, осталась без последствий. Но деятельность кемалистов все более раздражала англичан. Когда они начали переговоры с торговой делегацией Советской России во главе с Л.Б. Красиным (объясняя недовольным французам, что эти переговоры еще не являются юридическим признанием большевиков), одним из условий советско-английского сотрудничества они выдвинули отказ от поддержки кемалистов [617] DBFP, Ser. 1, Vol. 8. № 24. Meeting in London of British Ministers and Russian Trade Delegation. 31/05/1920. P. 288. .

Гораздо более сильную критику текст договора вызывал во Франции. Об остроте ситуации красноречиво свидетельствует короткая записка британского посланника в Париже Дж. Грема Керзону от 15 июня: «В ходе сегодняшнего разговора генеральный секретарь Министерства иностранных дел [618] М. Палеолог. выразил сильное сомнение в том, что турецкое правительство подпишет мирный договор. И он практически уверен, что французская палата не ратифицирует его в нынешнем виде» [619] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 82. G. Grahame to Curzon. 15/06/1920. Р. 86. . Трудности ведения войны против Кемаля внушили французам несколько большее чувство реальности, чем их английским партнерам. И если Бертело в Сан-Ремо еще мог надеяться на чудесное «исчезновение» кемализма после подписания договора, то французская пресса писала, что «настоящим вопросом является не подписание договора с новым правительством в Константинополе, а то, как заставить его исполнять договор в тех частях Фракии и Анатолии, где это правительство не имеет эффективного контроля» [620] Le Temps. 20 avril 1920. .

В мае французы сделали последнюю попытку возродить хотя бы внешние воспоминания о «католическом протекторате» в Палестине, потребовав от Ватикана сохранения «литургических почестей» за французскими консулами в Иерусалиме. Ватиканские кардиналы предусмотрительно поинтересовались мнением британского правительства и получили ответ, что отказ французов от «протектората» должен рассматриваться как окончательный и сохранение даже его внешних проявлений недопустимо. Такой же неудачей закончилась попытка французов предложить Ватикану свои услуги как посредника, представляющего католические интересы в Палестине. В ответе Керзона, переданном в Ватикан, говорилось, что о французском присутствии в Палестине теперь будут напоминать только многочисленные религиозные здания ( sanctuaries ), принадлежащие Франции, а также религиозные и благотворительные учреждения, которые «хоть и не принадлежат Французской Республике, но являются французскими по национальному характеру» [621] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 275. Count de Salis to Curzon. 3/07/1920. Р. 307–308; Ibid. № 299. Curzon to Count de Salis. Р. 331–332. .

Конференция в Сан-Ремо окончательно развязала руки Франции в отношении Сирии. Прошедшие месяцы показали, что существование «шерифского» правительства в Дамаске абсолютно несовместимо с французским мандатом. Однако, пока военные действия в Киликии отвлекали на север французские силы, нельзя было и думать о серьезной акции против Фейсала. С другой стороны, отправка подкреплений на север крайне затруднялась тем, что правительство эмира контролировало единственную железную дорогу. Выйти из этого замкнутого круга можно было, лишь сделав окончательный выбор между Сирией и Киликией, и этот выбор был сделан в пользу Сирии, поскольку подготовленное только что Трехстороннее соглашение все равно оставляло Киликию в сфере французского экономического влияния. Пока шла конференция в Сан-Ремо, Мильеран пытался развеять любые сомнения англичан в способности Франции удержать Киликию [622] DBFP, Ser. 1, Vol. 8. № 16. Meeting in San Remo. 25/04/1920. Р. 179. . Но уже с начала мая французы тайно начали искать контакты с кемалистами на предмет возможного соглашения. Мильеран снова советовал генералу Гуро дать понять Кемалю, что Франция не будет возражать против сохранения турецкого суверенитета в этой провинции [623] Farrar M.M. Principled pragmatist. The political career of Alexandre Millerand. N.Y., Oxford 1991. P. 300. . С этой целью Гуро в середине мая направил в Анкару своего заместителя Р. де Кэ, который, правда, не имел полномочий обсуждать условия мирного договора, а лишь должен был убедить Кемаля, что Турции нет смысла воевать из-за территории, которая останется за ней и без войны [624] DDF, 1920, T. 1. № 474. Gouraud à Millerand. 15/05/1920. P. 644–645. .