Алексей Фомин - Война с продолжением

Тяжелые поражения на киликийском фронте показали Франции всю ошибочность мнения Бертело о том, что кемалистское движение — не более чем «блеф». Вместе с тем кемалисты в Национальном обете не отказывались платить по счетам предшествующих правительств, что для Франции было главным. Но возможное сближение Кемаля с Советской Россией ставило под сомнение получение вложенных денег. Поэтому в мае 1920 года предпринимается новая попытка сближения с Анкарой, однако жажда территориальных захватов взяла верх, и военные действия возобновились. Англичане же с самого начала не находили никакого иного языка для разговора с Кемалем, кроме языка силы. Оккупация Константинополя была фактически исключительно английским делом. Но взгляды на методы борьбы с Кемалем у Лондона со временем менялись. Если изначально предполагалось, что достаточно простого устрашения, затем было решено оказать поддержку Дамад Фериду в разжигании в Турции гражданской войны, то накануне подписания Севрского договора для подавления кемалистского движения были брошены греческие войска.

Процесс выработки условий Севрского договора представлял собой дипломатический торг между союзниками по Антанте без особой оглядки на события, происходившие в Турции. Недооценка силы и потенциальных возможностей кемалистов приводила руководителей стран Антанты к мысли о возможности решить данную проблему исключительно путем репрессий или самых незначительных уступок. Именно это глубокое заблуждение союзников и предопределило дальнейшую судьбу Севрского мирного договора.

Подписание мирного договора в Севре должно было завершить создание системы договоров, закреплявших победу Антанты в Первой мировой войне. С его вступлением в силу должно было прекратиться состояние войны между странами Антанты и Османской империей. Но уже ратификация договора вызывала большие трудности [658] В соответствии с принятой тогда практикой мирный договор должен был быть в первую очередь ратифицирован побежденной стороной, после чего следовали ратификации в парламентах стран Антанты. В нарушение этой практики Италия ратифицировала Севрский договор практически сразу после его подписания, но не через парламентскую процедуру, а королевским указом. Здесь и далее (кроме особо оговоренных случаев) под ратификацией Севрского договора понимается его ратификация Османской империей. . Согласно турецкой конституции, сделать это мог только меджлис. Но его созыв полностью исключался, так как было ясно, что ни один турок, хоть сколько-нибудь привязанный к своей стране, не проголосует за такой договор. К тому же реакция националистов последовала незамедлительно: ВНСТ сразу объявило, что считает Севрский договор несуществующим [659] Шамсутдинов A.M. Указ. соч. С. 230–231. . Но это не было неожиданностью для англичан. В течение многих месяцев британские представители в Константинополе, а также специалисты Военного министерства буквально засыпали свое руководство предупреждениями о том, что суровые условия мира можно будет навязать туркам только силой — фактически только путем новой войны. Но ни Ллойд Джордж, ни Керзон как будто не слышали этих предупреждений. Очевидно, им внушали некоторые надежды успехи греческих войск в Малой Азии, которые 29 августа заняли крупный город Ушак и продвигались дальше в направлении Анатолийской железной дороги. Ллойд Джордж даже питал некоторые иллюзии, что с Кемалем скоро будет покончено. Во всяком случае, так он утверждал во время переговоров по разным международным проблемам с новым итальянским премьером Дж. Джолитти [660] DBFP, Ser. 1, Vol. 8, № 87. Conversation of Lucerne between Мг. Lloyd George and Sig. Giolitti. 22/08/1920. P. 770–773. .

Появление и усиление в Анатолии независимого центра власти было опасно для англичан не только само по себе, но и ввиду возможности установления контактов между кемалистами и правительством Советской России [661] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 121. De Robeck to Curzon. 12/10/1920. P. 123–124. . В Москве еще с середины июля находилась делегация BHCT, а 24 августа была завершена работа над текстом Советско-турецкого договора о дружбе [662] Кузнецова С.И. Установление советско-турецких отношений. М., 1961. С. 19–23. . Но англичане имели мало сведений о реальных возможностях кемалистов и поначалу надеялись, что ратификация договора распоряжением константинопольского правительства поставит их перед свершившимся фактом и заставит подчиниться верховной власти страны. К этому времени сторонники Кемаля контролировали почти всю Анатолию, за исключением территорий, оккупированных странами Антанты и греками. Константинопольское правительство не имело практически никакой власти за пределами своей резиденции. Оно само хорошо понимало это, если судить по предложению Дамад Ферида ратифицировать договор указом султана [663] DBFP, Ser. 1, Vol. 13, № 136. De Robeck to Curzon. 10/09/1920. Р. 139. . Де Робек писал по этому поводу в Лондон, что в случае отставки Дамад Ферида ни одно другое правительство на такую процедуру не согласится [664] DBFP, Ser. 1, Vol. 13,№ 150. De Robeck to Curzon. 4/10/1920. Р. 154. .

Помимо всего прочего, Высокая Порта оказалась на грани финансового краха, и спасти ее могла только помощь стран Антанты. Но, по убеждению англичан, такая помощь могла быть оказана только через посредство финансовой комиссии, предусмотренной договором. Де Робек предлагал назначить представителей держав в эту комиссию, не дожидаясь ратификации договора [665] DBFP, Ser. 1, Vol. 13, № 130. De Robeck to Curzon. 28/08/1920. Р. 132; Ibid. № 135. De Robeck to Curzon. 10/09/1920. Р. 138. . Сам же турецкий султан готов был скорее отречься от престола, чем работать с пронационалистическим правительством. Все это свидетельствовало о глубоком кризисе константинопольского правительства. Керзон написал на донесении де Робека: «Мне не нравится, как идут дела в Константинополе, где французы получают преимущество. Чем скорее мы будем иметь там посла, тем лучше» [666] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 150. De Robeck to Curzon. 4/10/1920. Р. 154–155. . Назначение посла было возможно только после ратификации договора. Нам трудно судить, в чем Керзон усмотрел «преимущества», которые получают французы от продления неопределенной ситуации. Однако уже к началу октября стали проявляться разногласия между англичанами и французами относительно дальнейшей линии поведения. Французский верховный комиссар Дефранс проявлял недовольство сохранением у власти проанглийского кабинета Дамад Ферид-паши [667] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 148. De Robeck to Curzon. 1/10/1920. Р. 152. , а французское правительство (как, впрочем, и итальянское) игнорировало просьбы англичан о назначении своего представителя в финансовую комиссию [668] DBFP, Ser. 1, Vol. 13. № 151. De Robeck to Curzon. 4/10/1920. Р. 155–158. . Одним словом, французы были явно не расположены как-либо содействовать скорейшему вступлению договора в силу.