Алексей Фомин - Война с продолжением

К обсуждению греческого вопроса союзники вернулись 2 декабря, за три дня до референдума в Греции. Сначала обсуждался проект декларации, подготовленной Лейгом. По его словам, в этом документе он постарался максимально учесть британскую точку зрения. Но Керзон и Ллойд Джордж, не возражая в принципе против такой декларации, приложили все усилия, чтобы смягчить ее формулировки. Из документа было исключено все, что, по мнению англичан, могло намекать на возможность ревизии Севра. Им удалось заручиться поддержкой Сфорца, считавшего, что «Константин — это не более чем эпизод». В ходе обсуждения Лейг, увлекшись полемикой, обронил фразу, что возвращение Константина и возможный пересмотр Севра — два разных вопроса. Тогда Ллойд Джордж настоял на вынесении вопроса о Севрском договоре на отдельное заседание и затем добился принятия конференцией измененного варианта декларации, предложенного Керзоном [729] DBFP, Ser. 1, Vol. 8. № 97. Meeting in London. 2/12/1920. P. 830–837. . В документе заявлялось, что реставрация Константина будет рассматриваться как «оправдание Грецией его враждебных действий (во время войны — А.Ф. )», и в этом случае «три правительства оставляют за собой полную свободу действий в отношении создавшейся ситуации». Ни о каких конкретных санкциях не упоминалось [730] DBFP, Ser. 1, Vol. 12. Р. 533–534; DDF, 1920, Т. 3. № 263. Р. 382. .

Когда на следующий день союзники приступили к обсуждению возможных изменений в Севрском договоре, Лейг уже не мог использовать вопрос об отношении к Константину как прикрытие и вынужден был выложить все карты на стол. По его словам, «во влиятельных французских политических кругах существует сильное и растущее желание решительного пересмотра договора». Однако французское правительство не желает идти столь далеко и предлагает лишь «исправить» договор в некоторых отношениях, чтобы привести его в соответствие с «новой ситуацией, возникшей на Ближнем Востоке». По его мнению, «условия Севрского договора, который отнял у Турции некоторые из ее самых законных владений, глубоко ранили национальную гордость турок, и он был уверен, что, пока Смирна остается в руках греков, в Малой Азии не будет мира». Лейг предлагал восстановить над Смирной турецкий суверенитет, предоставив городу и прилегающему району права местной автономии. Подобные туркофильские заявления глубоко возмутили Ллойд Джорджа. Он настаивал, чтобы не предпринималось никаких действий по модификации договора, пока не прояснятся дальнейшие намерения Греции, а миссия константинопольского правительства не выяснит намерения Мустафы Кемаля. Тогда Лейг предупредил об опасности сближения кемалистов с большевиками. Предотвратить это могло только заключение «достойного мира» с турецкими националистами. У Ллойд Джорджа нашлись и здесь возражения. По его сведениям, отношения между большевиками и кемалистами обострились из-за соперничества на Кавказе, поэтому воинственный потенциал кемалистов направлен скорее на Восток, а не на Запад: «Турки гораздо больше думают о Батуме, чем о Смирне». Лейг, смягчив свою позицию, заявил, что он лишь хотел, чтобы союзники «были готовы ко всем неожиданностям», и предложил обсудить возможные меры против Греции на случай возвращения Константина. Ллойд Джордж ответил, что единственной мерой может быть отзыв послов из Афин [731] DBFP, Ser. 1, Vol. 8. № 98. Meeting in London. 3/12/1920. P. 841–847. .

В тот же день Керзон объявил конференции, что турецкое правительство обязалось ратифицировать договор в трехдневный срок после прибытия его миссии в Анкару. Такая новость несколько обескуражила Лейга, и он поинтересовался, что будет, если Турция ратифицирует договор, а Франция — нет. По его словам, ему будет трудно возвращаться во Францию, не добившись изменения договора, чего требовали общественное мнение, пресса и парламент страны. Он просил хотя бы оставить возможность для такого пересмотра в будущем. Ллойд Джордж напомнил ему, что договор являлся также и соглашением между союзниками, и если Франция его отвергнет, она окажется в очень затруднительном положении. Он не возражал против переговоров с М. Кемалем, но предложил дать ему возможность самому проявить инициативу. Лейг вынужден был согласиться, после чего был согласован проект новой декларации, из которой следовало, что союзники, прежде чем предпринимать какие-либо шаги на Востоке, предпочитают дождаться развития событий в Греции и Турции. После этого без особых затруднений был согласован план действий на случай возвращения Константина. Англичане, видимо удовлетворенные сохранением буквы Севрского договора, не стали возражать против угрозы оказания экономического давления на Грецию (ее финансовая система еще с 1897 года находилась под контролем западных держав) и прекращения всякой ее поддержки. Была выработана резолюция с протестом против новой эмиссии греческих бумажных денег. Ее нужно было передать греческому правительству в случае возвращения Константина. Все были согласны, что это вызовет разрушительные последствия для греческой экономики, но даже Ллойд Джордж здесь не возражал, вероятно, еще надеясь на благоприятный исход референдума [732] DBFP, Ser.1, Vol. 8. № 99. Meeting in London. 3/12/1920. P. 849–856. . На последнем заседании было решено, что в случае возвращения Константина Греция будет лишена любой финансовой помощи со стороны союзников [733] DBFP, Ser. 1, Vol. 8. P. 864; DDF, 1920, T. 3. № 269. P. 385. .

Мы столь подробно остановились на ходе Лондонской конференции ноября — декабря 1920 года потому, что на ней впервые после Севра отчетливо проявились глубокие расхождения в подходах к Восточному вопросу между Великобританией и Францией. Проблема «греческого наследства» послужила не причиной, а лишь катализатором этих разногласий. Греция была важнейшим элементом системы иностранного господства над Ближневосточным регионом, закрепленной в Севрском договоре и сопутствующих документах. Особенно важна была роль Греции для Великобритании, поскольку при сильнейшей зависимости Греции от этой державы греческое господство в Смирне и Фракии удачно дополняло и прикрывало фактическое британское господство в зоне Проливов. Именно это обстоятельство чрезвычайно раздражало французов, измотанных войной в Киликии, обеспокоенных судьбой своих капиталовложений в Турции, напуганных перспективой советско-турецкого альянса и поэтому готовых к примирению с кемалистами. Любые изменения «греческих» статей договора влекли за собой его всесторонний пересмотр. Это прекрасно понимали и англичане, и французы. Но если первые старались ни в коем случае этого не допустить, то вторые только к этому и стремились. Англичанам удалось отвергнуть наиболее радикальные французские предложения о полном непризнании Константина и лишении греков прав на Фракию и Смирну, но им пришлось пойти на компромисс и согласиться на прекращение помощи Греции со стороны Антанты. В условиях греко-турецкой войны, развязанной при непосредственном участии Антанты (в первую очередь — Великобритании), такое решение могло стать роковым для Греции, превратившейся в заложника англо-французских политических комбинаций.