Гасан Гусейнов - История всего: лекции о мифе

Конечно, трудно удержаться от искушения толковать некоторые события «Илиады» как аллегорию природных катаклизмов. Осенью 2007 года СМИ сообщали о совпавших по времени пожарах и наводнениях в Греции. Так было и две, и три тысячи лет назад и в Малой Азии, где лежала Иония. И не у Гомера ли мы найдем описание страшно и грозно ожившей реки, восставшей на Ахиллеса за то, что тот осквернил воды Скамандара трупами своих врагов (XXI)?

В дальнейшем разыграется противостояние Гефеста и Скамандра. Колченогий сын Зевса и Геры — кузнец и старший по званию бог — обрушится на влиятельное, но все же местное водное божество. Часто буквальное толкование мифологической подкладки гомеровских поэм отталкивает нас от понимания содержания «Илиады». И сам Гомер, изготавливая свою версию из различных вариантов, отказывается от некоторых сюжетных ходов в силу их чрезмерной пряности для своего времени. Это же обстоятельство веками заставляло читателей и, главное, позднейших издателей беспрерывно цензуровать древних. Уж слишком свободно и прямо говорит греческий миф о вещах, пространство для которых в христианской Европе было занято новой картиной мира. Казалось бы, как это возможно, как можно спрятать праздничный, хоть уж очень звероподобный, блуд богов и эротические хитрости людей? Но это и началось не с Гомера даже, не только не с Гнедича.

Никто не знает, ради чего Гомер отказался, например, от варианта мифа о рождении Елены — дочери Зевса и Леды, жены спартанского царя Тиндарея. Подробности появления на свет ключевой фигуры Троянской войны вложил в уста самой Елены трагик Еврипид: «Да, — объясняет Елена, — я дочь Тиндарея, но рассказывают и о том, что Зевс принял облик летящего лебедя, преследуемого орлом, и так, обманом, нашел убежище в объятьях Леды». О том, как Зевс внушил ей страсть и оплодотворил ее, рассказывает немало поэтов. Но у самого Гомера мы на этот счет почти ничего не найдем. Античных комментаторов и позднейших европейских эмблематиков будут привлекать загадочные яйца, которые снесла Леда, и весь ее несчастный приплод — сама Елена, ее сестра Клитемнестра (или Клитеместра), братья-близнецы Кастор и Полидевк. Еще через несколько столетий тема вдохновит символистов и модернистов. Посмотрите, во что превратится миф о Леде и лебеде под пером великого английского поэта Уильяма Б. Йейтса (William Butler Yeats, 1865—1939):

Вот русский перевод Романа Дубровкина:

Миф о Елене, родившейся от брака с необыкновенной женщиной, страсть к которой заставила Зевса разыграть целый спектакль (он ведь сам был и орлом, преследовавшим лебедя, и лебедем, кинувшимся к ногам Леды за защитой), волновал греческих поэтов. Лирик Стесихор около середины VI в. до н.э. решил спасти репутацию спартанки Елены и внес поправку в миф о ее похищении Парисом. Оказывается, по Стесихору, Парис сначала бежал с Еленой к Протею, в Египет. Там мудрый Протей, сам большой умелец менять собственный облик, изготовил, как сейчас бы сказали, полноразмерного аватара Елены, которого глуповатый, ленивый Парис и увез в Трою. А настоящая Елена, по Стесихору, дожидалась в Египте, у Протея, прибытия за нею законного супруга — Менелая. Но есть и третий вариант посмертной судьбы Елены — ее союз с Ахиллесом на островах блаженных…

Гомер является подсказкой ко всей древнегреческой литературе, особенно — к греческой трагедии. При всех (и нередких) расхождениях фабулы греческих трагедий и гомеровского эпоса, трагики не зря называли себя не иначе как гостями на гомеровском пиру, а свои трагедии — отдельными кушаньями с пышного гомеровского стола. К эпизоду Троянской войны возведут миф о возникновении своей великой цивилизации римляне. «Энеида» Вергилия станет латинским синтезом «Илиады» и «Одиссеи».

Возраст богов как противоречие в эпосе. — Зевс и Ганимед. — Генеалогическое древо богов.

Чтобы из мифа о богах и героях или о происхождении всех явлений природы можно было составить связное повествование, поэту приходится встраивать в свое произведение все новые неустранимые противоречия. Одно из таких кричащих противоречий Гомера — представление о возрасте богов и людей. С одной стороны, боги бессмертны, а с другой — они живут в вечной и для каждого — своей «янтарной капле». Вот Зевс, не в силах удержать свою похоть, выкупает у троянца Троса (или Троя) юношу-Ганимеда (по другой, более распространенной версии, многократно воспроизведенной в мировой живописи, Зевс похищает Ганимеда, приняв облик орла).

Царь Эрихтоний родил властелина могучего Троя,

Троем дарованы свету три знаменитые сына:

Ил, Ассарак и младой Ганимед, небожителям равный,

Истинно, был на земле он прекраснейший сын человеков.

На Олимпе Ганимед назначается виночерпием и одаряется бессмертием. Он больше не взрослеет. В позднем изложении этого сюжета у римлянина Овидия выделяется фривольный слой похищения прекрасного юноши эдаким бисексуальным олимпийским монстром:

Некогда царь всех богов к Ганимеду Фригийскому страстью

Вспыхнул. Нашлось, чем быть пожелал и Юпитер,

Лучше того, чем он был. Но в птицу ему обратиться

Он удостоил лишь ту, что нести его молнии может,

Без замедленья, дробя могучими крыльями воздух,

Он илийца схватил, который, мешая бокалы,

Нектар — Юноне назло — и поныне Зевсу подносит.

(Овидий. Метаморфозы, Х, 155—165) 27 27 Там же

Для чего понадобилось Зевсу (латинское его имя — Юпитер), похищая Ганимеда, принимать облик орла? Может быть, только для того, чтобы в предании не потерялась древняя фаунистическая (животная) ипостась верховного божества? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Есть предание, есть пересказ его, есть устойчивый мотив похищения человека птицей. Есть, наконец, позднее представление о пиршествах богов на Олимпе как о застольях богатого и знатного семейства. В таком контексте охальник Зевс, действительно, дразнит свою, впрочем, никогда не стареющую и прекрасную супругу Геру (римское имя ее — Юнона) присутствием в доме юного возлюбленного — Ганимеда.