Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 2: Крымские ханы первой половины XVII столетия и борьба за самостоятельность и единовластие

Над Мехмедом и Шахином нависла серьезная угроза: обороняться сразу на два фронта им было, пожалуй, не под силу. Братья начали действовать — каждый по-своему.

Шахин Герай задействовал все связи, какие только имел в Стамбуле, чтобы везирь забрал Кан-Темира на персидскую войну и удалил его из опасного соседства с Крымом. [208]Ради этого калга сделал вид, будто оставил былую вражду к османам: он согласился помочь туркам в строительстве крепостей в устье Днепра и даже обещал выступить вместе с ханом на Польшу. [209]Мехмед Герай же, казалось, и вовсе переменил свой курс: не питая более надежд ни на короля, ни на реестровых казаков, он старался угодить султану, договариваясь с Московией о союзе против Речпосполитой; более того, хан даже заявлял вслух, что намерен разгромить запорожцев и призывал царя поступить тем же образом с донцами. [210]

Но польские дела теперь мало тревожили османов: казацкие вылазки и без того уже почти прекратились из-за строгого запрета гетмана, и хан безнадежно опоздал со своими заявлениями. Внимание османского двора было ныне приковано к восточным окраинам империи, где вдобавок к непрестанной войне с Ираном вспыхнуло очередное восстание приграничных пашей. Уловив эту перемену в настроениях, на виду появился Джанибек Герай. О нем давно уже не было слышно; ходили даже слухи, что отставной хан умер в ссылке [211]— но не тут-то было: выйдя из тени, Джанибек Герай объявил, что непременно пошлет крымцев в Иран на помощь османам, если только падишах вернет его на престол. [212]Что же до персидского похода Кан-Темира — то мирза быстро догадался, от кого исходит эта затея, и отверг ее, убедив султана, что наведение порядка в Крыму — более срочная задача. Кан-Темир ушел в Буджак собирать силы для наступления на Крым, а султан приказал всем османским войскам в Силистрийском эя-лете оказать мирзе всяческую помощь и содействие. Вокруг Кан-Темира стали собираться ногайцы Буджака и Добружди, а также османские отряды из близлежащих крепостей. [213]Увеличиваясь с каждым днем, его войско ожидало весны, когда по окончании штормов в море смогут выйти галеры, — и тогда османский флот ударит на хана с моря, а армия Кан-Темира вступит на полуостров с суши.

Буджакский вождь терпеливо дожидался начала похода, готовясь раз и навсегда свести счеты с калгой и ханом. Он вовсе не собирался, как обещал Мураду IV, доставлять двух мятежников в Стамбул на суд падишаха: кровь взывала к крови, и Кан-Темир жаждал самолично истребить своих врагов с лица земли. [214]

Слухи о скорой смене хана — Разгром крымской армии в Добрудже — Шахин Герай вновь призывает на помощь казаков — Вторжение в Крым Кан-Темира и Буджакской Орды — Хан и калга осаждены в крепости Кырк-Ер — Гетман Михайло Дорошенко идет на помощь союзникам — Сражение на Алъме, гибель гетмана и разгром Кан-Темира — Украинские казаки в Бахчисарае — Кан-Темир скрывается в Кефе

Зимой по Крыму поползли слухи о том, что султан уже вызвал к себе Джанибека Герая для возведения его в ханы. Мехмед Герай хотел, чтобы подданные как можно позже узнали об этом — но все испортил ханский приближенный АльТази-ага: хан доверил ему тревожную весть, а тот разнес ее по всему двору. Мехмед Герай чуть не убил болтливого слугу, но было поздно: новость выпорхнула наружу и вызвала всеобщее оживление. [215]Знать уже давно мечтала о возвращении Джанибека, да и простой люд, прежде единодушно поддерживавший братьев, постепенно терял к ним доверие. Крымцы не одобряли жестокостей Шахина: в Крыму не было принято, чтобы правитель вел себя подобным образом, и люди с осуждением говорили, что «калга бесчинствует, многих убивает, а хан за них не заступается». [216]

Султан не спешил раскрывать своих замыслов и поначалу приказал Мехмеду с Шахином готовить очередную кампанию против Польши: он рассчитывал прислать в Крым Джанибека, когда братья уйдут в поход. Те поняли, куда клонит падишах, и, с виду подчинившись, стали собирать войска — однако нацелились вовсе не на Украину, куда посылал их султан, а на Буджак, где засел Кан-Темир. [217]Начиналась опасная игра: Мурад IV задумал окружить крымских правителей с моря и суши, однако Мехмед и Шахин Гераи вполне могли сорвать его план — для этого им следовало разгромить Кан-Темира прежде, чем утихнут весенние шторма и османский флот сможет подойти к берегам Крыма.

Хан с калгой еще в декабре обратились к своим запорожским союзникам, приглашая вместе ударить на Кан-Темира. Казаки не отказались, но поскольку, в отличие от крымцев, не любили зимних кампаний, выступление пришлось перенести ближе к ранней весне. [218]Однако когда настал час выступать, на Запорожье пришел гетман Дорошенко со строгим приказом отставить все самовольные походы [219]— и казакам пришлось остаться на месте.

В марте 1628 года Шахин Герай вышел к Ак-Керману. [220]Сколь бы ни роптали беи на хана и калгу, угроза вторжения Буджак-ской Орды возмущала их еще больше, и потому вслед за калгой двинулось все войско рода Ширин. [221]Казацкого подкрепления не поступило, но успех сопутствовал Шахину Гераю и без посторонней помощи: он победоносно шествовал по приморским степям, овладевая турецкими крепостями на Днестре и Дунае. Пройдя Буджак, калга вступил в Добруджу, и османы подозревали уже, что он хочет пробиться к Эдирне и Стамбулу [222]— а КанТемир все отступал от него и уклонялся от боя.

Наконец, Шахин Герай подошел к селению Бабадаг рядом с одиноким островом густого леса, затерянным среди добруджских степей. Тут ему, наконец, и попался на глаза Кан-Темир: неприятель стоял в степи с малым числом охраны и при виде крымской армии бросился наутек, нырнув под полог леса. Радуясь удаче, Шахин пустился за ним; в горячке погони крымский отряд уносился по лесной дороге все глубже в чащу — и вдруг из-за деревьев выступили вооруженные люди, и калга сообразил, что попался в ловушку: лес оказался наполнен янычарами и ногайцами, поджидавшими его в засаде. [223]

Окружив крымцев в лесу, Кан-Темир перебил их всех до единого. Вырваться из вражеского кольца удалось лишь самому Шахину Гераю с несколькими товарищами. Калга бежал к Дунаю, переправился в лодке на противоположный берег, а оттуда что есть сил помчался в Крым со страшной вестью: поход провален, крымское войско истреблено, а 30-тысячная армия Кан-Темира гонится за ним по пятам. [224]

Пересекая по пути Днепр, Шахин послал вестника к казакам, а сам, не задерживаясь, поскакал далее к крымской столице. Калга напоминал гетману о былом союзе и просил прислать в Крым 4–5 тысяч казаков с пушками, обещая взамен щедро наградить их. [225]

Предложение было заманчивым; причем не только для казаков, но и для гетмана. Безусловно, самовольные походы были строго запрещены правительством — но ведь ныне речь шла не о налетах на турецкие порты, а лишь об усмирении мятежного мирзы, давнего врага Польши и разорителя Украины, да к тому же по приглашению самих крымцев. Королю легко рассылать приказы и запреты — но чем гетману прокормить своих бойцов, если из Варшавы до сих пор так и не прислано жалования? Кроме того, калга в своем послании обещал отдать гетману приднепровскую крепость Ислям-Кермен — а ведь как раз ее король и поручил казакам снести этим летом… [226]Михайло Дорошенко погрузился в раздумья, а в Крыму тем временем бушевали события, подобных которым тут не помнили с ордынских времен.