Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 2: Крымские ханы первой половины XVII столетия и борьба за самостоятельность и единовластие

Вспомнив о погубленных родичах, Шахин пришел в ярость: встав, он разорвал царское письмо и двинулся к посланникам; товарищи едва удержали его от рукоприкладства. «Если б они не были послами — я велел бы изрубить их на части!» — бросил Шахин, остывая. В доказательство того, что его благосклонность не купить никакими подношениями, он без сожаления роздал присланные ему царские дары сидевшим вокруг мирзам и агам, а мешок с деньгами велел разрезать и на глазах у послов рассыпать в траве по всему саду. На прощание калга заставил московских гостей выпить вина (те напрасно отнекивались, ссылаясь на пост), набросил на них по халату в качестве ответного подарка и отправил восвояси. Если Шахин Герай хотел произвести на русских сильное впечатление — это ему, несомненно, удалось. [178]

Шахин Герай и прежде заявлял, что Крым должен вернуть захваченные Московией волжские ханства, освободить от царских казаков Дон с Тереком и построить крепость на реке Куме. [179]Не бросая слов на ветер, калга стал готовить поход на Московию. По его замыслу, нурэддин Азамат Герай с Кан-Темиром должны были отвлечь царя ударом по южным границам, а Шахин тем временем планировал подступить к Астрахани, занять ее и повернуть к Дону, чтобы разогнать оттуда казаков. [180]Для штурма Астраханской крепости требовались пушки и ружья — и кал-га призвал на помощь запорожцев. Те разделились во мнениях, стоит ли предпринимать этот восточный поход, но в итоге прислали к Шахину Гераю восьмисотенный отряд. [181]

На этом приготовления и закончились. Поход был отменен ханом — ибо у Крыма появилась новая тревога: к его берегам приближался османский флот.

Шахин Герай стремительно бросился к Днепру, чтобы созвать казаков и ногайцев, а Мехмед Герай остался встречать турок в Кефе. Хан вышел к ним с учтивыми приветствиями, заверяя, как и прежде, что не враждует с падишахом. Вопреки опасениям, прибывшая эскадра не собиралась вступать в бой: она лишь доставила в Кефе нового наместника и отряд крепостной стражи. [182]В этот раз везирь не рискнул посылать весь флот против хана, потому что запорожцы уже успели пригрозить Стамбулу новым нашествием, и теперь галеры Реджеб-паши были заняты поиском казацких флотилий на море, чтобы истребить их при первой же встрече. [183]

Но, до поры отложив попытки свергнуть Мехмеда Герая силой, везирь приготовил ему другую ловушку. Пусть, — рассудили в Стамбуле, — хан докажет, что не является мятежником и непричастен к казачьим набегам. Пусть он выйдет в поход на Польшу и покарает короля за потакательство запорожцам. Если же Мехмед Герай откажется — значит, он открыто восстал против халифа на стороне разбойничьего сброда. Тогда он не сможет далее скрывать свой мятеж, его власть станет незаконной и улемы без труда докажут это всему крымскому войску. Станут ли тогда крымцы защищать заблудшего правителя?

Стамбул явно пытался поссорить хана с королем и казаками, но с ходу отвергнуть приказ Мехмед Герай не мог — лишившись привычных доходов от военной добычи, мирзы уже давно роптали на ханский запрет воевать с соседями.

Лучшим выходом было затянуть время. Мехмед Герай не отказал падишаху, но резонно потребовал, чтобы приглаше-ние было оформлено по всем правилам. Разгадав его уловку, стамбульская канцелярия сработала на редкость прытко. Уже через месяц в Кефе прибыл очередной чауш, который вручил хану падишахский указ, дорогую саблю, почетное одеяние и прочие регалии, до мелочей выполнив все полагающиеся в таком случае церемонии. Тогда, заявив, что должен посоветоваться со своими командирами, Мехмед Герай неспешно созвал бейское собрание и добился, чтобы поход был назначен как можно позже: беи постановили, что выступят в бой, когда реки покроются льдом. [184]Время, назначенное для похода, приближалось очень быстро.

Но тут на помощь к крымскому соседу снова пришли казаки. Они помогли хану выйти из затруднения — да так, как, вероятно, никто от них и не ожидал. На исходе осени к Мехмеду Гераю прибыл отряд запорожцев, которые попросили хана в точности о том же, чего требовал и султан: двинуть крымское войско против Польского королевства.

Польское правительство приводит казаков в повиновение — Казаки зовут хана выступить против короля — Крымские походы на Украину в 1626 г. и противодействие им Шахина Герая — Буджакские мирзы убивают в Черкессии ханского тестя — Кан-Темир вновь бежит из Крыма, Шахин Герай истребляет его семью — Кан-Темир с помощью султана готовит вторжение в Крым

Недавние морские походы запорожцев, столь встревожившие Стамбул, не остались без ответа. Султан предупредил короля, что если тот не заставит казаков прекратить набеги, то Турция объявит Польше войну. [185]Зигмунту III пришлось заняться казацкой проблемой, ибо на северных границах назревал конфликт со Швецией, и мир с османами следовало сберечь во что бы то ни стало.

Но дело было не только в султанских угрозах. Казаки явно выходили из подчинения королю, и мириться с этим Зигмунт III не мог. «Они считают себя отдельной республикой» [186]— говорил польский правитель, и имел к тому основания: казачество, словно самостоятельная держава, вело переговоры с московским царем (порой намекая о свой готовности подчиниться ему [187]), с донскими казаками, с крымским калгой; оно взяло в свои руки власть в приднепровских провинциях. Все увещевания о том, что самовольные походы могут накликать войну с Турцией, звучали впустую (казаки лишь отвечали: «это король заключал мирные договоры с султаном, а мы нет» [188]), и Зигмунт III решил применить силу.

Осенью 1625 года коронный гетман Станислав Конецпольский пришел к Черкассам с большим войском. Он потребовал, чтобы казаки вернулись в повиновение и не предпринимали без ведома короля ни военных походов, ни международных переговоров. Лодочный флот полагалось сжечь без остатка, а казацкое войско ограничить до 6 тысяч бойцов. Им и было обещано жалование, а всем остальным надлежало разойтись с Днепра туда, откуда пришли. Казацкие старшины поначалу ответили отказом, но после нескольких военных стычек приняли требования правительства. [189]

Порешив на этом, Конецпольский удалился с Приднепровья, а новоизбранный казацкий гетман Михаиле Дорошенко остался решать непростую задачу. Набрать шеститысячный реестровый отряд не составляло труда, но вот отправить по домам остальных — «выписчиков», которых насчитывалось чуть ли не всемеро больше, не было никакой возможности. Возвращаться к своим прежним господам они не хотели, на жалование рассчитывать не могли (многим из них, собственно, и некуда было возвращаться: и король, и коронный гетман не раз писали султану, что крымцы и буджакцы сами «плодят казаков», разрушая во время своих нападений украинские села и вынуждая их обитателей уходить на Сичь [190]). Так, не находя себе места, выпис-чики тысячами покидали центральную Украину и скрывались от гетмана и короля среди бескрайних камышей и бесчисленных островов Запорожья.