Илья Зайцев - Астраханское ханство

Согласно информации Курбангали Халидова [44] Курбангали Халидов (Халиди) (1846–1913) — имам мечети в г. Чугучаке (Тачэн в Синьцзяне, у самой казахской границы). О нем и его труде см. [Жапбасбаева 1986: 190–192]. о происхождении кара-ногаев, в репертуаре казахских, ногайских и казанско-татарских певцов была песня о раздоре между ханами Улуг-Мухаммедом и Кучук-Мухаммедом. Как свидетельствует песня, третий сын основателя Казанского ханства Улуг-Мухаммеда, Якуб, после смерти отца ушел из Казани вниз по Волге и жил в Астрахани и ее окрестностях. Ушедшие с Якубом стали именоваться „кара-ногай“ [Халидов 1910: 183]. Как осторожно предположил А. Б. Булатов, возможно, известный ныне в составе кара-ногаев род „казан увылы уругы“ (т. е. „род сына Казана“) восходит к ногаям Якуба [Булатов 1974: 189; Мухамедьяров 2002: 158] [45]. Ни подтвердить, ни опровергнуть данные об уходе Якуба в Астрахань после смерти отца мы не можем. Согласно русским источникам, один из сыновей Улуг-Мухаммеда, Махмутек, убил отца и брата Юсуфа, а двое других братьев — Касим и Якуб — бежали от него в „Черкасскую землю“ и, видимо, оттуда осенью 1446 г. прибыли в Московское государство. Поскольку, по сообщениям русских летописей, убийство казанского правителя „Либея“ (и, возможно, Улуг-Мухаммеда) Махмутеком произошло осенью 1445 г., то пребывание братьев в „Черкасской земле“ можно ограничить временем около года (между осенью 1445 и осенью 1446 г.). Связь Улуг-Мухаммеда и его сыновей с Северным Кавказом была довольно тесной: хан и Махмутек весной 1445 г. одновременно с походом на Русь „послали в Черкасы по люди“, к ним пришли 2000 казаков (см. [Зимин 1991: 103; Исхаков 2001: 117]).

В конце 40-х или начале 50-х годов Касим получает во владение Городок Мещерский, который по его имени стал вскоре называться Касимовом, о судьбе же Якуба ничего не известно: после зимы 1452 г., когда он вместе с сыном великого князя Василия Иваном ходил на кокшаров (жителей устюжской волости вдоль р. Кокшенга), о нем в русских источниках вообще не упоминается [Вельяминов-Зернов 1863: 3-26; Зимин 1991: 149] [46]. Если отъезд Якуба и Касима действительно имел место после смерти их отца, т. е. после лета 1445 г., то Якуб мог быть в Астрахани именно в промежуток времени между отъездом из Казани, где стал править Махмутек, и прибытием в Московское великое княжество осенью 1446 г. Не исключено, что братья побывали в городе на пути в „Черкасскую землю“. Однако вероятно также и то, что Якуб мог попасть в Астрахань уже после отъезда в Москву: поскольку Городок достался его брату, Якуб мог уехать искать счастья в Астрахань.

После смерти отца сыновья Кучук-Мухаммеда, Ахмед и Махмуд, начали борьбу за власть. До 1465 г. русские летописи не упоминают об Ахмеде как о хане Большой Орды, в то же время Махмуд в качестве хана Большой Орды упомянут в 1465 г., когда, идя походом на Русь, был разбит Хаджи-Гиреем. Неудача Махмуда, видимо, позволила Ахмеду перехватить инициативу и захватить власть в Большой Орде. Махмуд же, по мнению М. Г. Сафаргалиева, удалился в Астрахань и положил начало самостоятельности нового политического объединения — Астраханского ханства [Сафаргалиев 1996: 511–513] (см. также [Фахрутдинов 1992: № 25(36)]). По Длугошу, Хаджи-Гирей в 1465 г. разбил Кучук-Мухаммеда, владения которого находились за Волгой [Флоря 2001: 184].

В нашем распоряжении есть один важный источник, который частично помогает при анализе сложившейся в то время ситуации. Это письмо Махмуда османскому султану Мехмеду II от 10 апреля 1466 г. [Kurat 1940: 37–45] с упоминанием „важных дел“, помешавших Махмуду прислать своих людей султану ранее [Kurat 1940: 38–39; Султанов 1978: 240–241]. По М. Г. Сафаргалиеву (а также Р. Фахрутдинову), письмо Махмуда — свидетельство существования в это время независимого Астраханского ханства, но эта точка зрения не подкреплена доказательствами. Аргументация М. Г. Сафаргалиева представляется „неубедительной“ и А. П. Григорьеву [Григорьев 1987: 54]. В выходных данных письма Махмуда Астрахань не упоминается: „Orduy-u muazzam Ezoglu (Azigli, Izoglu) ozen y(a)kasinda irdi“ — „когда Великая Орда (т. е. Большая Орда русских источников) была на берегу Эзоглу Узеня“ [Kurat 1940: 170, 38–39; Султанов 1978: 240–241].

Название „Ozen/Uzen“ отождествлялось А. Н. Куратом с реками Малым или Большим Узенем, расположенными в междуречье Волги и Урала, а эпитет (?) Ezoglu/Azigh, даже при условии правильного прочтения, остается непонятым [Kurat 1940: 42]. К такому же выводу склонялся и С. Е. Малов: „Место написания этого документа трудно определить — Узуглы (Азуглы), хотя оно и находится на берегу известной реки Узен“ [Малов 1953: 189]. Возможно, что именем собственным в данном сочетании является не узен (слово, которое и переводится как река), а определение azikli (щедрый). Таким образом, всю фразу можно было бы перевести как „на берегу реки Азуглы/Узуглы“. Что это за река, правда, тоже неясно [47]. Сочетания подобного типа (определение и второе составляющее — узень ) часто встречаются в тюркской гидронимии, в том числе и фольклорной (например, Алтын-Узень , Золотая река [Семенов 1895: 477]).

Иную реконструкцию событий предлагает А. П. Григорьев. В конце августа — конце сентября 1465 г. Хаджи-Гирей разбил не Махмуда, а Ахмеда. По сообщению русских летописей, летом 1465 г. Ахмед где-то на Дону готовил вторжение в русские земли. Именно здесь он и подвергся нападению Хаджи-Гирея. „Возможно, крымский хан действовал в союзе с турецким султаном. Во всяком случае, письмо… Махмуда… Мехмеду II от 10 апреля 1466 г. воспринимается как ответ на предложение дружбы с турецкой стороны. Наверное, после поражения Ахмата от крымцев Махмуду удалось в очередной раз свергнуть брата с престола и на какое-то время овладеть главной ставкой, о чем неопровержимо свидетельствуют и выходные данные его письма…“ [Григорьев 1987: 53].

От двух братьев сохранились монеты без указания даты их чеканки, выбитые в Хаджи-Тархане [Савельев 1865: 325, табл. X, рис. 146; Марков 1896: 531–532, № 24, 25, 27 (с другой тамгой), 43]. Сохранились монеты Махмуда, выбитые без обозначения дат в Орду Базаре, Крым ал-Мансуре, Бек Базаре, Укеке и Булгаре, а также монеты Ахмеда, лишенные дат, с местом чеканки — Тимур Бек Базар [Марков 1896: 531, № 21–23, 28–35; 532, № 41, 42]. Таким образом, в Астрахани, как и в других городах Дешта, после смерти Кучук-Мухаммеда в разное время правили оба брата: и Махмуд, и Ахмед. Обозначение места чеканки не является доказательством образования нового политического организма, а свидетельствует лишь о подчинении данного города хану или о пребывании ставки хана именно в этом месте в данный момент. Говорить же о том, что сразу после 1459 г. было положено начало независимой астраханской династии, основателем которой был Махмуд, нельзя: в противном случае пришлось бы считать все упомянутые города чеканки монет столь же независимыми владениями.