Илья Зайцев - Астраханское ханство

Османские историки XIX в. Халим-Гирей в "Гюльбун-и ханан" и Джевдет-паша в "Тарих-и джевдет", имевшие достаточно подробную информацию о крымских порядках, связывали возникновение должности калги с Менгли-Гиреем: "Когда Менгли-Гирей отправлялся на войну и в набег на страны гяуров, и его спрашивали о том, кого же он оставляет своим наместником для охраны Крыма, то он выражал свою волю, отвечая на татарском языке: "Пусть останется… сын мой Му-хаммед-Гераи". Таким образом, Мухаммед-Герай до благополучного возвращения своего отца из похода вкушал от сладости властительства. А потом, по возвращении, уже отцу казалось неловким, несправедливым испортить вкус этой сладости солью отставки: он, вместе с его титулом калги-султана, учредил новую должность, отчислив на не? определенный оклад из доходов с таможен и соляных озер, указал город Ак-Мечеть и местности, принадлежавшие к его округе. А с падишаховой стороны ему дана была грамота на бытие его наследником престола" [Смирнов 1887: 353] (см. также [Cevdet 1889: 15–16]). В. Д. Смирнов также связывал возникновение должности с Менгли-Гиеем: хан, "убедившись в ненадежности коренного тюркского порядка Престолонаследия для прочности строя, решился изменить его" — передать право наследования власти не старшему в роде, а старшему сыну властвующего хана. Менгли-Гирей ввел сан калги, "которым он думал, вероятно, гарантировать правильную после себя преемственность верховной власти в Крымском ханстве" [Смирнов 1887: 353,350].

Представление об учреждении поста именно Менгли-Гиреем кажется не более чем легендой, родившейся в среде самих Гиреев. Титул "калга" существовал и ранее, причем не только в Крыму. В. В. Вельяминов-Зернов указывал, что у бухарских Шибанидов это звание отмечено в 1512 г., причем как старинное [Вельяминов-Зернов 1864: 416–417] (см. также [Matuz 1970: 103]). Первое время при Менгли эту должность занимал его брат Ямгурчи, потом — сын Мухаммед-Гирей, который и стал впоследствии ханом. Его смерть (вместе с калгой Бахадыр-Гиреем) вывела на арену Саадет-Гирея. Саадет не стеснял себя сменой родственников на посту калги. Так, он пошел на некоторый компромисс с Ислам-Гиреем, калгой при нем стал Сахиб-Гирей (брат), однако и он был смещен, сослан за море, т. е. в Стамбул, а должность эту занял Девлет-Гирей (племянник).

Должность калги (впрочем, так же как и должность нуреддина) существовала не только при ханах, но и при главах наиболее влиятельных крымских родов: Ширинском [Лашков 1889: 98] и Мангытском [Matuz 1970: 103; Некрасов 1997: 98]. Сами Ширины, по всей видимости, пытались придать этим должностям право принадлежать исключительно ханским родам и собственному роду. Так по крайней мере утверждается в родословной Ширинов ("О дворянстве мурз Ширинских", 1862 г.) из Архива Таврического дворянского собрания, опубликованной Ф. Ф. Лашковым [Лашков 1889: 98; Сборник 1895: 124].

Поскольку представители рода Мангыт (как и представители Киятов/Кыятов, Коуратов/Кунгратов и др.) жили в Крыму, Казани, Ногайской Орде, а также в Астрахани [Некрасов 1997: 98], мы вправе предположить, что структура деления астраханской ветви Мангытов была аналогичной: имелся кал га, нуреддин, а также простые беи и мирзы. Мангытом, например, был беклербек Большой Орды Темир, принимавший в Астрахани активное участие в событиях, связанных с внуками Абу-л-Хайра (см. выше). Его внука Баки мы также встречаем в гоРоде в 1537 г. (см. выше).

Однако есть и еще более ранние свидетельства существования этой должности в джучидских государствах. Так, в 1377 г. Арабшах — Калга при Каганбеке, в Большой Орде в 1491–1504 гг. калгой был лозяк (Коджак), брат Шейх-Ахмеда и Сейид-Махмуда.

Должность калги существовала, как представляется, во всех Джучидских государствах. Несколько особняком стоят Сибирское и Казанское ханства. В первом случае недостаток источников не позволяет выяснить, существовал ли этот институт там. Казанский случай сложнее Отсутствие упоминаний о существовании должности калги в Казани на мой взгляд, вызвано характером там престолонаследия, марионеточным характером власти хана. Первая половина XVI в. представляла собой сплошную череду смены ханов — ставленников разных политических партий, сторонников прокрымской или прорусской ориентации. Ханам, утверждаемым из Москвы или даже Москвой прямо навязанным, трудно было бы сохранять должность престолонаследника: реальная кандидатура преемника хана часто определялась вне зависимости от их воли. В известном смысле это предопределило и размытый характер должности калги в Крыму. Мало кто из занимавших этот пост в XVI в. в действительности оказывался на престоле после смерти хана. Как правило, вмешательство внешних сил (например, османское) и внутренние противоречия существенно корректировали ситуацию.

Известия русских источников об отношениях Москвы с Абд ар-Рахманом в период его второго правления в принципе противоречат утверждениям М. Г. Сафаргалиева о том, что вся политика хана была направлена на сближение с Крымским ханством и Османской империей [Сафаргалиев 1952: 42]. В памяти Борису Иванову сыну Сукина (уехал с посольской миссией к Сигизмунду в сентябре 1543 г.) декларировались дружеские отношения Абд ар-Рахмана и Ивана IV: "…государь наш с астраханским и с Нагаи мирен и послы промеж их ездят" [РИО 1887: 227]. В 1544 г. эта декларация была повторена в памяти Василию Иванову сыну Веречинского [РИО 1887: 263].

Хотя в свете некоторых документов отношения Астрахани с Крымом и особенно с Казанью в это время действительно видятся более дружескими, нежели раньше.

В письме казанского хана Сафа-Гирея польскому королю и литовскому великому князю Сигизмунду I Старому, написанном между 1539 и 1544 гг. [177], упоминается о военной помощи, оказанной Абд ар-Рахманом Сафа-Гирею: "А поведаю те же вашей милости отцу своему, што же Мамай мурзин сын приехал до нас з десятьми тисячьми людей, хотячи мне послугу вчинити напративку неприятеля вашей милости московского, и очтарханскии Аврагман царь прислал тисячу людей мне на помочь; тыи те же и вси люди теперь при нас есте… А и те [же] теперь рачи ваша милость так мыслити, яко бы добре было, а с пожиточным вашей милости отца моего, бо я теперь, сын вашей милости, да все войско наганское и оштарфанское у своей моцы, ваша милость рачи о том ведать" [Послание царя 1997: 33–34]. Насколько правдив был Сафа, когда писал о военной помощи Абд ар-Рахмана, оКазанной в набегах на Московские земли, судить трудно.

Есть еще одно свидетельство участия астраханцев в военных действиях против Москвы — это информация, сохранившаяся в Шумиловым списке Никоновской летописи. В мае 7049 г. (1541 г.) со слов двух полоняников из Крыма в Москве становится известно о готовящемся походе Сахиб-Гирея на Русь. Среди его участников были как собственно крымцы — подданные хана, так и азовцы, белгородцы (аккерманцы), кафинцы, турки "с пушками и пищальми", ногаи ("Бакий-князь из ногай"), а также астраханцы [ПСРЛ 1904: 101; Соловьев 1960: 444]. Поход закончился для хана неудачно. Если сведения летописи верны, можно предположить, что Абд ар-Рахман заключил с Сахиб-Гиреем некое соглашение, которое, в частности, предусматривало и совместные военные операции против Москвы.